– …она приобрела официальный статус…
– …и меня ждет…
– …встреча с директором…
– …а также куча…
– …телефонных звонков, чтобы…
– Перестань…
– …это делать, – закончил Болван. – Вы хотите использовать меня в качестве своего шпиона. Так позвольте мне шпионить!
– У меня есть для тебя…
– …кое-что получше. Что именно?
Шеклтон вздохнул.
– Пожалуйста, можно я закончу?
– А что? Я ни слова не говорил.
– Я только хотел сказать, что у меня есть для тебя подарок. Ты его заслужил.
Болван выпрямился на стуле.
– Какой?
– Дженкинс тебя отведет. А теперь брысь отсюда. Мне нужно подготовиться к совещанию.
Болван задержался возле двери.
– Эй! А кого там обвинили?
– Обвинили в чем?
– В убийстве. Там, в Доме?
– Еноха Брайанта, – ответил Шеклтон. – Вы с ним дружили?
– Не-а, – соврал Болван. – Я его даже не знаю.
Офицер Малютка повел его по коридору в другое крыло Особого Учреждения, где Болван ни разу не бывал. Снова белые стены, флюоресцентные лампы и таинственные двери, помеченные номерами. Болван шел за охранником вприпрыжку, словно щенок.
Он знал, куда они идут, или думал, что знает. Если он прав, то это значит, что у него открылась новая способность, о которой Шеклтон не подозревает, – способность, по сравнению с которой заканчивание чужих фраз покажется сущим пустяком. При мысли об этом Болван громко расхохотался.
Охранник повернул к нему массивную, обтекаемой формы голову и сощурился. Наконец-то. Хоть какая-то реакция.
– Мой бог, Дженкинс, ты просто гений! – объявил Болван, ударяя кулаком в ладонь. – Все, что от меня требуется, – это разработать специальный Бэтменовский Кардиомониторный Нейтрализатор! Он выключит кардиомонитор Джокера, позволив ему и дальше влачить свое презренное существование. Таким образом я спасу граждан Готэма, не поступаясь своей несгибаемой добродетелью!
Охранник покачал головой.
– Ха! – продолжал Болван. – Но как разыскать заложников? Об этом-то ты небось и не подумал?
Офицер Малютка остановился перед стальной дверью и отпер замок. Внутри за столом сидели девочка и мальчик и ели мороженое с сиропом. Охранник пригласил Болвана войти и захлопнул за ним дверь. Слушая его удаляющиеся шаги, Болван улыбнулся детям.
Свежатинка. Новые дети, которых можно развлекать или доставать.
Девочка хмуро посмотрела на него. Ее лицо было наполовину закрыто черными волосами, из-под которых торчали длиннющие кошачьи усы. Одной гигантской когтистой лапой она держала возле самого лица вазочку с мороженым, а другой орудовала двумя ложками, словно палочками для еды. Парнишке, сидевшему справа от нее, было на вид не больше семи. Его щеки были измазаны шоколадным сиропом, из туловища торчали три пары тощих рук.
– У тебя столько рук, а ты все равно умудрился весь перемазаться, – сказал ему Болван. – Почему бы не попробовать держать в одной из них салфетку?
Мальчишка ухмыльнулся. Одна из рук скользнула над плечом, указав на нетронутую порцию мороженого, стоявшую на столе:
– Ты будешь это есть?
– Ха! Конечно я буду это есть! – сказал Болван. – Это мое мороженое. Даже не гляди в ту сторону!
– Тогда лучше поторопись, а то оно растает.
Болван сел, взял ложку, набил рот мороженым – и блаженно прикрыл глаза. Вот бы Пес тоже был здесь! Ел бы мороженое вместе с ними, вместо того чтобы сидеть где-то в каталажке.
– Что ты умеешь? – спросила девочка.
– Ты не хочешь сказать мне, как тебя зовут, прелестная леди?
– Я первая спросила.
– Если ты не скажешь, я буду звать тебя просто Пышкой.
– Вообще-то, я Киска, – сообщила девочка.
– Ну разумеется! – воскликнул Болван, изображая Джеймса Бонда.
– А меня все называют Мистер Ручка, – сказал мальчик. – А почему ты такой грустный?
– Я не грустный, я так улыбаюсь.
Мальчишка склонил голову набок:
– Ах да. Точно.
– Сколько тебе лет вообще?
– Тринадцать, – ответил Мистер Ручка. – Я уже давно перестал расти.
– Откуда ты родом?
– Из Кентукки. Мы с Киской выросли в одном Доме.
– И что же ты умеешь делать? – спросил Болван.
– Если что-то заперто, я могу это открыть, – похвастался мальчик.
– Круто. А ты, Пышка?
Девочка улыбнулась, так что ее усы раздвинулись, и сжала руку в массивный кулак.
– Если что-то не сломано, я могу это сломать. Вот ты. Как ты думаешь, ты сломан?
– У меня лицо вверх ногами. Как ты думаешь, это считается?
– Ну так что насчет тебя? Дай догадаюсь. Ты заставляешь людей непроизвольно смеяться до тех пор, пока они не нагадят в штаны. Тебя сбросят на коммунистический Китай, чтобы все китайцы обгадились до смерти.
Болван представил себе эту картину.
– Вообще-то, это было бы замечательно! Увы, но нет. Я просто заканчиваю за людей фразы.
– В смысле, ты…
– …знаешь, что люди собираются сказать? – закончил Болван, сымитировав даже ее кентуккийский выговор, в котором было больше гнусавости и меньше протяжности. – Угу. Именно так.
Девочка снова насупилась.
– Я-то думала, здесь место для специалов.
– Специалов?
– Детей с особыми способностями.
– Тебе следует знать, что я секретный агент. – Болван впился зубами в вишенку из своего мороженого. – Я делаю тут очень важную работу.
– Не сомневаюсь, – отозвалась девочка.
– Я могу и еще кое-что. Ну-ка, Пышка, скажи что-нибудь.
– Например?
– Да что угодно.
– Ну вот, пожалуйста: у тебя такое дурацкое лицо, что я…
– …сейчас выроню ложки, – закончил Болван.
Ложки с грохотом упали на стол.
Киска уставилась на него круглыми глазами.
Болван рассмеялся. Он был прав!
Он догадался вскорости после того, как впервые прибыл сюда. Агент сказал ему, что он заслужил…
«…свою шляпу», – закончил Болван.
Но Шеклтон собирался сказать вовсе не это. Болван сказал это просто так, для смеха. Тем не менее на следующий день агент принес ему мягкую фетровую шляпу. И приносил с тех пор по шляпе каждый день. Просто вручал их ему со словами: «Вот шляпа, которую ты хотел», словно это было совершенно естественно – дарить кому-то каждый день по шляпе. У Болвана их скопилась уже целая куча.
