– Эл Доусон. Рад с вами познакомиться, шериф.
– Взаимно. Вы командуете этими людьми?
– Так точно. Я воевал во Вьетнаме в шестьдесят восьмом. Неоднократно участвовал в боевых действиях.
– Бет говорит, вы привели около двадцати стрелков?
– Девятнадцать, включая меня. Вообще-то, у нас по округу больше пятидесяти членов, но это все, что я сумел собрать за такое короткое время. Остальные ребята небось будут локти грызть от досады, что пропустили все веселье!
– Они не пропустят ничего, поскольку веселья не будет, – сказал ему Бертон. – Я собираюсь устроить демонстрацию силы, но в моих намерениях покончить это дело миром.
Доусон улыбнулся:
– Как скажете, шериф.
– Мистер Доусон. Позвольте мне говорить с вами предельно откровенно. В настоящий момент я зол как сто чертей. Если кто-нибудь из ваших людей сорвется с цепи и примется стрелять по детям не в целях самозащиты, я с него шкуру спущу и засуну ему же в задницу. Я понятно выразился?
– Куда уж понятнее, – пробурчал Доусон.
– Вот и хорошо. Грузите своих людей в машины. Мы выступаем.
– Эй, по машинам! – заорал рыжеволосый. Люди ответили одобрительными выкриками.
Они забрались в свои пикапы и завели моторы. Машины стояли на солнце, урча двигателями. Первым тронулся с места отряд шерифа – пять полицейских патрульных машин, возглавляемых Бертоновским «Плимутом Гран Фьюри». Сам шериф сидел на пассажирском сиденье, держа ружье на сгибе локтя; за рулем был помощник шерифа Палмер.
Ни мигалок, ни сирен включать не стали: Бертон не хотел паники.
Когда они приблизились к Дому, между деревьями стал виден столб дыма, поднимавшийся к небу в отдалении. Дом горел!
– Не возражаете, если я закурю? – спросил Палмер. Обычно Бертон не позволял этого.
– Валяй, – ответил шериф.
Помощник опустил стекло и пригнул голову, прикуривая. Он сунул зажигалку «зиппо» обратно в нагрудный карман своего мундира и глубоко затянулся.
Бертон тоже опустил стекло со своей стороны, чтобы впустить воздух.
– Ничего, все будет в порядке.
– Да не боюсь я чудиков, черт возьми!
– Угу. Включай мигалки. Устроим им шоу.
Сверкая огнями, патрульные машины запрыгали по ухабам. Миновав последние деревья, они въехали во двор учреждения.
– Пресвятая матерь божья! – проговорил Палмер, наконец увидев Дом.
– Тормозни-ка здесь, – приказал Бертон.
Он вышел, поддернул портупею с оружием и зашагал вперед, чтобы осмотреть руины. От Дома не осталось ничего, кроме раскаленной дымящейся груды обломков. Стальной ангар для ремонта автотехники был единственной постройкой, которая осталась стоять. Земля была усеяна обломками и деталями разбитых машин. Двор превратился в зону боевых действий. Повсюду валялись тела – изорванные в кровавые клочья, покрытые пеплом. Два тела принадлежали чумным: их застрелили насмерть.
Двое людей отошли в сторону, чтобы сблевать. Остальные потрясенно бормотали. Шериф не слышал слов, но мог догадаться, что они говорят. «Перебить всех до единого! Отомстим за полковника! Покончим с этим делом раз и навсегда».
Он присел рядом с искалеченным телом Дэйва Гейнса, которое лежало на залитой кровью траве. Голова учителя была неестественно вывернута, рука раздавлена в кровавое месиво. Гейнс считал, что если его бредовая история убедила всех остальных, то и дети тоже в нее поверили. Скорей всего, именно он послужил отправной точкой для восстания.
А может быть, начало было положено давным-давно. Грязный, затхлый дом. Суровая дисциплина. Годы и годы жестокого обращения. Тяжелая работа на полях. Взросление без родителей. Потом дети выросли достаточно, чтобы понять, что и в будущем их не ждет ничего хорошего. Если посмотреть на это в таком разрезе, удивительно, что у них ушло столько времени, чтобы собраться с духом.
Рядом с трупом стоял на коленях какой-то мальчик. Не из ополчения – одет не по-охотничьи и без оружия. Бертон уже собирался спросить, почему он не в школе, когда вдруг узнал его. Это был Арчи Гейнс.
– Сожалею о твоем отце, сынок, – сказал он.
Арчи вытер глаза.
– Не могу поверить, что его больше нет. Что я теперь буду делать один? У нас денег не хватит даже на то, чтобы похоронить его по-человечески!
– У тебя есть другие родственники в городе?
– Нет, сэр, кроме него, у меня никого не было.
– Я поговорю с Элом Доусоном. Может быть, кто-нибудь из его людей возьмет тебя к себе на какое-то время. Поможет тебе со всем необходимым.
– Спасибо вам, сэр.
– Как ты здесь оказался?
– Папа сказал, что собирается еще раз сходить в Дом, чтобы уволиться, – он нашел себе новую работу. У меня было плохое предчувствие, так что я забил на школу и пошел в город, посмотреть что к чему. Потом я увидел людей возле вашей конторы. Они рассказали мне, что произошло.
– Твой папа был хорошим человеком, сынок. Не забывай об этом.
Лицо мальчика стало жестким.
– Ничего подобного. Но, кроме него, у меня никого не было.
– Что произошло там, на ферме Элбода?
– Я стал взрослым, – ответил Арчи. – Все остальное, что там произошло, не имеет значения.
– Для меня имеет, – возразил Бертон. – Я хочу знать правду.
– Пусть он умрет, сохранив доброе имя, сэр. Прошу вас. Хотя бы это мой отец заслужил.
– Ну ладно, – сказал Бертон, решив до поры до времени оставить этот вопрос. – Мы собираемся двинуть в леса, поискать тех детей, которые это сотворили. Я хочу, чтобы ты остался здесь и не отходил от него. Ты сделаешь это?
– Хорошо, сэр. Я останусь с ним.
Шериф кивнул и отошел от мальчика с его горем. Положив руки на бедра, он огляделся вокруг, потом зашагал к опушке леса. Его помощники тронулись следом. Подлесок был дочиста вытоптан сотнями ног.
– Похоже, они решили уйти в лес, – сказал Палмер. – Пожить на природе.
Бертон нахмурился. Леса простирались на многие мили. Если дети разделятся, углубившись в чащу, охота затянется очень надолго. Этак они будут гоняться за своей добычей до самой весны. Лучше не устраиваться здесь лагерем, а приниматься за дело как можно скорее. У них оставалось еще шесть часов светлого времени. За это время Бертон надеялся зацапать как можно больше детей, пока они не разбежались по всему лесу.
Подошел Доусон.
– Где вы нас поставите, шериф?
– Я с моими помощниками двинусь прямо в лес по этим следам. А ваши ребята пускай разделятся и идут параллельно с флангов в отдалении. Тот, кто увидит детей, пускай дает сигнал по рации, чтобы мы могли обойти их со всех сторон.
