Парень осторожно забирает чашку из моих ослабевших пальцев.
– Тебе лучше пока никуда не ходить. Посиди отдохни, пусть контроллеры успокоятся.
От звуков его заботливого голоса мне становится легче. Парень говорит так спокойно и уверенно, словно мы с ним давно знакомы.
– Он прав, – кивает Элис.
– Нейт справится, не волнуйся. В конце концов, он не один, с ним Саскья – она его в обиду не даст, – уверяет меня Кейти.
Я чувствую, что нижняя губа у меня предательски дрожит, и прижимаю её зубами. В комнатке становится очень тихо.
– Меня зовут Эш
[5], – прерывает молчание парень, касаясь моего локтя.
– Эш? – от удивления я резко вскидываю голову.
– Да, я так и сказал – Эш, – озадаченно повторяет темноволосый.
– Эш из канона?
– Из какого канона? – Он удивлённо вскидывает голову.
– Ещё один непонимайка… – бормочет себе под нос Кейти.
– Ты работаешь в поместье Харперов? – спрашивает Элис.
– Да, я ночной деф.
Мы с Элис обмениваемся взглядами, как заговорщики.
– Это Эш из канона, – говорит Элис и заливается смехом.
Тот самый Эш… Он присматривал за Розой в поместье Харперов, помогал ей, не зная, что она выполняет задание повстанцев. Он показывал ей, что и как надо делать, и смотрел на неё грустными преданными глазами. Когда я читала книгу, мне было жаль Эша. Он был похож на Джейкоба из «Сумерек», того парня, что бродил за Беллой, как потерянный щенок. В фильме Эш действительно напоминал несчастного щенка – огромные голубые глаза, чёлка падает на глаза. Но Эш, спасший нас от виселицы, словно явился из моего воображения. Таким я представляла его, когда читала книгу, – гордым, уверенным в себе. Наверное, Рассел Джонс хотел, чтобы зрители смотрели только на него, и выбрал не самого привлекательного актёра на роль Эша. Представляю, как расстроился красавчик Роберт Паттинсон, когда на роль Джейкоба в «Сумерках» утвердили Тейлора Лотнера.
– Но ты совсем… не такой… – растерянно говорю я.
– Уж ты бы помолчала, Ви, – обрывает мои объяснения Кейти.
Эш или не слышит её совета, или решает не обращать внимания.
– Разве мы встречались? – спрашивает он меня.
Я так отчаянно мотаю головой, что боль возвращается с новой силой.
– Нет, не встречались, я всё перепутала.
– А как тебя зовут? – улыбается Эш.
– Виола
[6].
– Виола? Так ещё называют фиалки?
– Да.
Взглянув на мою шею, он спрашивает:
– Ничего, если я посмотрю твою рану?
– Смотри.
Он осторожно отодвигает мои спутанные волосы, задев пальцем ключицу. От этого неожиданного прикосновения у меня внутри разливается приятное тепло.
– Да, не повезло тебе, – говорит он, сочувственно улыбаясь. Наверное, он тоже смущён – и от близости, и от прикосновений, ведь ему всего восемнадцать лет, он старше меня всего на год. – Гады эти контроллеры! – с внезапной злобой говорит он. – Кто дал им право казнить и миловать?
Эш идёт к раковине в углу и мочит лоскут ткани под струёй воды. Трубы под раковиной нет, вода стекает прямо в дырку в полу. Даже издали в струе воды заметны коричневые вкрапления, по комнате разносится противный запах сточных вод.
Не сдержавшись, Элис с отвращением морщит нос, но Эш снова ничего не замечает.
– Они просто идиоты. Им нужна власть – всё равно над кем. Если на то пошло, контроллеры не лучше гемов. – Метнув взгляд на Элис, он коротко извиняется: – Прости.
– Я не гем.
Короткие волосы не скрывают шеи Элис, всё такой же белой и гладкой, словно и не затягивалась на ней совсем недавно верёвочная петля. Кейти права: мне петлю затянули туже, чем остальным. От этой мысли слегка подташнивает.
Эш вопросительно поднимает тёмную бровь (у этого Эша брови гораздо красивее, чем у актёра в фильме):
– Не гем? Правда? Ты просто на них очень похожа, да?
– Наверное, – пожимает плечами Элис.
– Ой, хватит, – бормочет Кейти. – Она скоро утонет в море комплиментов.
– Подожди-ка… Если ты думал, что она – гем, то почему решил спасти нас? – спрашиваю я Эша.
Он отжимает тряпку и отвечает:
– Все мы одинаковые.
– То есть ты гемов не презираешь?
– Конечно, любить их не за что, но убивать… – Он подходит ко мне, и я вижу, какая белая у него кожа и какие удивительно тёмные волосы. – Давай-ка промоем твою рану.
Я сижу неподвижно, позволяя ему вытереть кровь с моей шеи. Его призрачно-белая кожа сияет в сумерках бедной комнатушки, придавая ему беззащитный вид, который так не вяжется с широкими сильными плечами.
– Откуда вы взялись? – спрашивает он, щекоча мне ухо своим дыханием.
Вот тут я не знаю, что ответить, и неохотно говорю правду:
– Мы из другого мира, из параллельной реальности.
– Дай-ка угадаю: у вас там правят дефы? – усмехается он.
Теперь моя очередь смеяться.
– И что в этом удивительного? Я серьёзно. Пока не открыли способов генетической модификации, мы действительно правили миром.
Эш очень нежно наклоняет мою голову набок, и я пристально смотрю ему в глаза, иссиня-голубые глаза, при виде которых почему-то вспоминается зима. Он осторожно проводит влажной тканью по моей шее под волосами, и я чувствую его запах – запах мыла и пота.
– Может, мы из прошлого, – говорю я.
– Путешественники во времени, значит. Всё интереснее и интереснее, – отвечает Эш и улыбается мне доброй широкой улыбкой, которая освещает его серьёзное лицо.
– У меня такое ощущение, что про нас забыли, – недовольно произносит Кейти, повернувшись к Элис.
– Эй, вы, там! – машет нам Элис. – Мы здесь! А нам раны промывать будут?
Мы с Эшем тихо смеёмся, всё так же глядя друг другу в глаза.
– Вы, наверное, проголодались? – спрашивает он, слегка отстранившись.
Мой желудок согласно бурчит. У меня с утра маковой росинки во рту не было.
Эш подходит к огню, над которым висит вместительный котёл, и подбрасывает в огонь полено.
– Посмотрим, что тут Ма поставила тушиться перед уходом.
– А кто такая Ма? – В памяти всплывают слова контроллера: «Это сынок Ма. Если он говорит, что девчонки – дефы, значит, так оно и есть». Ма здесь уважают.
