– И тогда Торн доверил Розе самое важное задание повстанцев – миссию «Харпер», – заканчиваю я.
– Там-то она и встретила Уиллоу, да? – снова уточняет Кейти.
– Ах, Уиллоу! – вздыхает Элис. – Только представьте, мы с ним дышим одним воздухом, видим одно небо.
Меня охватывает та же приятная дрожь волнения, что и на «Комик-Коне», когда мы ждали встречи с Расселом Джонсом. С тех пор столько всего произошло, что все мысли об Уиллоу вылетели у меня из головы.
Наконец мы выходим на прямую широкую улицу. По обе стороны разрушенные бомбами здания, кое-где остались только фундаменты. Из трещин в асфальте растёт трава. Хоть немного зелени в этом сером мире! А потом я вижу репьи. Чертополох. Сотни и сотни ростков репейника пробиваются сквозь асфальт, сквозь камни мостовой, покачиваются среди обломков кирпичей и на кучах мусора.
– Символ повстанцев, – говорю я.
– «Срежьте нас – и мы вырастем снова, ещё сильнее», – мечтательно декламирует Элис, как будто мы в кинотеатре смотрим фильм.
– Почти пришли, – говорю я.
На встречу с Торном Роза шла этой самой дорогой. Она волновалась и при виде чертополоха спросила, так ли страшен Торн, как его любимый колючий цветок, и Саскья с ухмылкой ответила: «Торн куда страшнее колючек, детка».
Интересно, почему Роза так волновалась? Она всё сделала правильно: бросила чертополоховую гранату, приговорённых освободили, она не теряла младшего брата и не попадала в параллельную вселенную. В горле снова разрастается ком, дышать становится всё труднее.
Наверное, Элис думает о том же. Стиснув мне руку, она вдруг говорит:
– Он вовсе не такой колючий. Торн ведь любил Руфь, помнишь?
– Руфь? А это кто? – спрашивает Кейти.
Элис со вздохом поворачивается ко мне:
– Расскажи ты, я больше не могу.
– Руфь занимала важное место в прошлой жизни Торна, – назидательно говорю я. – Он был влюблён в неё много лет назад, совсем юным, но Руфь повесили: Торн не смог её спасти. Всю жизнь его мучило чувство вины.
– Какой ужас! Бедный Торн… – вздыхает Кейти.
– Да, – подтверждаю я, – девушку, которую он любил больше жизни, повесили у него на глазах. Торн буквально сошёл с ума от горя и стал тем, кем стал, – безумцем.
– Обезумел, понятно? – усмехается Элис.
– Всё это было бы смешно, – криво улыбается Кейти, – если бы мы обсуждали книгу.
Мне не до шуток: на душе скребут кошки, я думаю только о брате. Малыш Нейт сейчас в штабе, у Торна.
– Да, конечно, – бормочет Элис.
Мы идём на юг, следим, чтобы тусклое солнце оставалось справа. Чертополох растёт всё гуще, всё нестерпимее воняет тухлой рыбой. Наконец за домами показывается церковь – непонятно как уцелевшее каменное здание посреди развалин. Спасённое Божественным провидением, как было сказано в книге.
– Там Нейт! – выдыхаю я и бегу к церкви.
Дырявый и местами вздыбившийся асфальт вдруг заканчивается, и я замираю на месте. Разбитый мост был не просто разбит – он исчез. Совсем. Превратился в ничто под бомбами гемов. Увидеть такое разрушение собственными глазами, а не на экране телевизора, уютно устроившись на мягком диване, очень страшно. Через реку не наведено даже временного моста, вода разрезала город надвое. Нет больше красиво освещённых зданий, которые вечерами отражались в тёмной реке. По берегам торчат лишь покосившиеся остовы некогда величественных строений. Моего любимого города больше нет.
Меня догоняют Кейти и Элис.
– Господи боже мой!.. – шепчет Кейти.
Хочется упасть на колени и разрыдаться от горя, но мне надо найти брата. Набрав в лёгкие побольше густого, пахнущего рыбой воздуха, я бросаюсь к церкви.
– Виола, подожди! – кричит мне вслед Элис.
Я не останавливаюсь. Запах тухлой рыбы становится невыносим, но я упрямо перепрыгиваю через камни, рытвины и чертополох.
В тени церкви совсем холодно. Вот я и на месте – у самого штаба повстанцев. Не играют скрипки, не бьют барабаны, в тишине церковь кажется исключительно мирным сооружением. У церкви, описанной в книге, есть прототип – церковь Святого Магнуса-мученика в Лондоне. Мы с Элис ходили взглянуть на неё, прочитав книгу и посмотрев фильм. Здесь круглые окна затянуты полиэтиленом и мешковиной, отсутствует добрая половина кровли, но на пустыре среди разрушенных зданий и без высоченного стеклянного небоскрёба, по прозвищу «Осколок», по соседству, церковь кажется выше, величественнее.
Массивные деревянные ворота закрыты. Торопливо дёргаю железную ручку – заперто. В отчаянии я впечатываю кулаки в деревянные доски и кричу:
– Нейт! Нейт!
Подбежавшая Элис хватает меня за руки:
– Виола! Ты с ума сошла! Нельзя так стучаться к повстанцам. Они тебя убьют!
Отвесив по двери ещё парочку ударов, я кричу:
– Нейт! Где ты? Нейт!
Кейти и Элис тянут меня прочь, но внезапный всплеск адреналина словно утроил мои силы.
– Хватит, прекрати! – шипит Элис. – Ты что, всё забыла? Не помнишь, как Торн снял скальп с того гема за оскорбление Руфи?
– Она права, – вторит ей Кейти. – Чокнутых лучше не беспокоить.
Панический ужас холодной змеёй сдавливает мне грудь, сжимает сердце.
– Что, если мой брат сейчас во власти этого чокнутого?!
Прижав ладони к деревянным воротам, я закрываю глаза и стараюсь мысленно услышать Нейта. Моё тело слишком устало, горло сжимают спазмы, лёгкие застывают, в голове ни единой мысли. Руки бессильно падают, и я прижимаюсь щекой к двери, такой твёрдой, шершавой, такой настоящей. Если бы я могла пройти сквозь неё! Но у двери другие планы. Она со скрипом отодвигается от меня, и в проёме появляется женское лицо с очень знакомым родимым пятном на лбу.
Саскья.
– Ты нашла нас! – шепчет Саскья.
Не давая мне опомниться, женщина выскакивает наружу и накрепко закрывает за собой дверь. Я пытаюсь дотянуться до дверной ручки, но Саскья внезапно сжимает меня в объятиях. Мне остаётся только стоять, замерев от удивления и бессильно уронив руки.
– Мы так беспокоились о тебе! – произносит Саскья.
– Где Нейт? Он жив?
– Конечно жив. Что ему сделается!
Меня словно подбросили в воздух, и я парю от счастья, как тогда, над верхушками деревьев, глядя вниз, на туго натянутое полотно батута, – невесомая, как пёрышко, и свободная.
– Правда? – шёпотом выдыхаю я.
– Да, он там, с нашими знакомится. Пойдём покажу.
– Что-то здесь не так, – вдруг говорит Элис. – Саскья, ты никогда с нами так ласково не разговаривала…
– Заткнись, принцесса! – сурово взглянув на Элис, обрывает её Саскья.
