– Элис права, – вступает Кейти. – Это очень странно.
Я вытираю глаза рукавом и тихо смеюсь.
Саскья указывает на дверь и с улыбкой приглашает:
– Заходи, не бойся.
Странно, я не чувствую ног, каждый шаг даётся с трудом, однако я толкаю дверь и вхожу внутрь. Кейти становится совсем рядом со мной, а Элис позади умоляет нас не входить в церковь.
Мы в огромном пустом зале, где стройные колонны устремлены к рельефному своду из светлого камня. Солнечные лучи еле пробиваются сквозь мешковину и полиэтилен в окнах. Скамеек здесь нет, остались только ряды подставок для священных книг, как в фильме. В воздухе стоит аромат церковных благовоний, в столбах солнечного света пляшут золотистые пылинки, а каменные плиты холодят мне ступни. На лбу мелкими капельками выступает испарина.
– Виола! – это кричит Нейт.
Он бежит ко мне вытянув руки и, едва не сбив с ног, заключает в объятия. Брат крепко держится за меня и повторяет моё имя снова и снова, но не с радостью – с ужасом.
И тогда я вижу дефов. Они стоят в тени вдоль стен, улыбаются и протягивают ко мне руки, словно хотят преподнести подарки. Но руки их сжимают не дары, а оружие. И целятся они мне в голову.
Из-за спин повстанцев появляется высокая фигура. Торн. Его левый глаз закрыт чёрной повязкой, а правый смотрит так пронзительно, будто старается за двоих. Лицо предводителя повстанцев освещает улыбка, и я замираю, поражённая красотой его лица. Этот человек даже красивее актёра, исполнявшего роль Торна в фильме. Кожа у него белее сахара, а волосы цвета воронова крыла отливают синевой. И одет он не в кожаные брюки и куртку, как в фильме, а в потёртую серую ветровку и чёрные джинсы, как обыкновенный человек.
– Это, по всей вероятности, Торн, – шепчет Кейти, стиснув мне руку.
Я молча киваю в ответ. Он медленно идёт к нам, криво улыбаясь.
– Так-так-так… Кто это к нам пришёл? Так называемые шпионы. Что ж, послушаем ваш рассказ.
Он переводит взгляд на Кейти, и строгие черты его лица смягчаются, но в то же время в них проступает страх. Торн поднимает руку, и на секунду кажется, что он сейчас ударит Кейти, но он лишь дотрагивается до её щеки кончиками пальцев. С резким вздохом Кейти стремительно отшатывается, как от огня.
Нейт тянет меня за полу туники и хочет что-то сказать, но ему мешает крик Элис, которую вталкивает в церковь какой-то деф.
При виде Элис на лицо Торна возвращается кривая улыбка.
– А вот и она! Девица-гем, которая называет себя шпионом дефов.
Элис пытается что-то сказать, может, позвать меня, но подоспевшие дефы заламывают ей руки за спину и бросают на колени на каменный пол.
– Элис!
Я кидаюсь к подруге, но дефы сбивают меня с ног.
– Прекратите! Хватит! – кричит Кейти, оттаскивая от меня повстанцев.
Но Торн хватает её своей ручищей поперёк туловища и уносит прочь. Прижатая к холодным плитам пола, я бешено кричу и выворачиваюсь из цепких рук, точно в меня вселился дьявол, но всё бесполезно. От удара по голове в глазах темнеет, и, прежде чем потерять сознание, я слышу голос Саскьи:
– Теперь ты видишь – я была права. Этих девчонок стоило подождать.
Глава 11
Я прихожу в себя на жёстком деревянном полу в маленькой комнате с грязно-жёлтыми стенами. Запястья и щиколотки накрепко связаны верёвкой, а рот заткнут тряпичным кляпом, от которого несёт спиртом. Извернувшись, подползаю к облупившейся крашеной стене и сажусь лицом к двери – так я чувствую себя увереннее. Справа от меня большое окно, но стекло так перепачкано, что сквозь него едва пробиваются одинокие лучи заходящего солнца. Что ж, по крайней мере, наша тюрьма не под землёй.
Около меня сидит Элис, я чувствую её тепло через одежду. Нейт устроился у противоположной стены. Сидит так, будто левая сторона тела у него болит, а из-за кляпа во рту кажется, что он ухмыляется. Я смотрю в его воспалённые глаза, и мы медленно киваем друг другу. Мы живы, это главное. Рядом с Нейтом сидит Кейти. Глаза у неё тоже красные, и рот точно так же заткнут кляпом. Кейти подмигивает мне левым глазом, но по щеке у неё катится слезинка и падает на кляп. Наверное, Кейти сейчас клянёт себя, что переехала в Лондон. Жалеет, что познакомилась со мной, услышала о «Танце повешенных». Всё из-за меня. Я откидываю голову и больно ударяюсь затылком о твёрдую стену. В ушах гудит, словно в них поселился рой пчёл, левый глаз чем-то залеплен – похоже, моей собственной запёкшейся кровью.
Не знаю, как давно мы сидим в этой комнатке. Рассматриваем стены, собственные ноги, сочувственно переглядываемся. Конечно же я пытаюсь понять, каким чудом нас занесло в этот непрекращающийся кошмар. Всё началось с происшествия на «Комик-Коне», когда рухнул потолок. Что это было? Землетрясение? Бомба? Какой-то неудачный эксперимент? Зажмурив глаза, я заставляю колёсики мыслей крутиться быстрее. Вот бы поговорить с остальными! Но вытолкнуть кляпы нам не удаётся.
А что у нас с каноном? Выходит, мы меняем ход событий неожиданными поступками, но нас будто затягивает обратно в предначертанный круг сюжета. Как будто две линии тянутся параллельно, потом сливаются в одну, а потом снова расходятся. Итак, по канону в это время Роза пришла в церковь и рассказала Торну об успешной операции по освобождению приговорённых дефов. Я столько раз пересматривала эту сцену в фильме! В церкви горят ночные светильники, небо темнеет, дефы расходятся. Торн размышляет, можно ли доверить Розе миссию «Харпер». С ней он обращался куда лучше, чем со мной! По голове не бил и не запирал со связанными руками. «Колючий» у нас глава повстанцев – это ещё слабо сказано.
В конце концов я засыпаю. И снится мне странный сон о Лондоне. Не о том Лондоне, в котором я жила всю жизнь, а о городе будущего, о городе дефов. Выщербленные стены, разрушенные дома, мрачное серое небо с чёрными зигзагами крыш. Меня сейчас повесят! Я кричу, балансирую на краешке бочонка. Веснушчатый контроллер стоит рядом, со смехом занося ногу для удара. Эш тоже что-то кричит и обнимает меня выше колен, а потом осторожно кладёт на землю, будто я хрупкая, как стекло, и наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб. Глаза у него того же цвета, что и бледно-голубое небо над нами, от этого кажется, что в голове у Эша две дырки. И вдруг рядом со мной не Эш, а Нейт. На груди у него зияет огромная рана.
«Это всё из-за тебя, Виола», – говорит Нейт.
Я зажимаю его рану ладонями, но не могу остановить кровь. Она течёт по моим рукам, попадает на лицо.
«Прости меня!»
Нейт целует меня в лоб ледяными губами и шепчет:
«Если бы ты заботилась обо мне получше, ничего бы не случилось».
Потом Нейт садится рядом и быстро-быстро моргает.
«Нейт, давай поговорим», – прошу я.
Но его тело превращается в алый туман, который на минуту зависает в воздухе, потом устремляется ввысь и растворяется в атмосфере, как пепел. Разлетается, как пушинки чертополоха. Я тянусь к туману, но ловлю только отдельные капельки, которые поднимаются всё выше и выше.
