Кейти осторожно отклеивает странички от моих вялых пальцев.
– Господи! Да ты втюрилась в эту книженцию по уши!
– Ну да.
– Видела бы ты своё лицо, когда говорила об Уиллоу!
– Лицо как лицо.
Кейти потешно хлопает длинными ресницами и насмешливо произносит:
– Но Уиллоу был добр и прекрасен, и Виола – ой, то есть Роза! – вскоре осознала, что прежде всего ей стоило опасаться собственных не на шутку разыгравшихся гормонов.
Кейти жеманно поджимает губы, отчего веснушки у неё на носу вытягиваются.
– Отстань! – Рассмеявшись, я слегка отталкиваю подругу.
Кейти всегда меня смешит. Напряжение куда-то улетучивается, и мне наконец удаётся уложить растрёпанные листочки доклада в школьную сумку. Кейти переехала в Лондон из Ливерпуля меньше года назад, прошлым летом. Мы знакомы недавно, но подружились «с первого взгляда». У Кейти отличное чувство юмора, и ругается она невероятными словечками вроде «обмажоренный» и «голубяка», которые произносит с мягким ливерпульским выговором. Однажды папа назвал Кейти «солью земли». Выглядит она при этом как героиня романа Джейн Остин – кукольное личико и светло-рыжие волосы. А ещё Кейти играет на виолончели. Я же играю только в компьютерные игры.
– Не обращай внимания на того придурка, – подбадривает меня Кейти. – Просто ты ему нравишься.
– Ну да, как же! Мы с Элис застали его в прошлом году в кинотеатре, когда он рыдал над «Танцем повешенных» чуть ли не в голос. Вот и злится теперь.
– Да ладно, ты у нас красотка! – откинув со лба чёлку, поддразнивает Кейти.
– Это точно, раскраснелась, как помидор! – смеюсь я в ответ.
– Не скромничай. Не всем везёт уродиться длинноногими блондинками, как некоторые.
Это она про Элис. Тут ответить нечего. Тяжело, когда лучшая подруга – красавица, словно только что с подиума «Мисс Великобритания». Где-то в груди у меня шевелится капелька зависти, и я ненавижу себя за эту слабость. В коридоре мы вливаемся в толпу спешащих по домам школьников.
Надо бы сменить тему.
– Неужели ты до сих пор не прочла «Танец повешенных»? Это не просто книга – это целый новый мир! – Мой голос теряется в шуме толпы, и я снова чувствую себя маленькой и слабой.
– Ну теперь-то мне и читать её незачем. Ты всё рассказала. Предупреждала бы о спойлерах!
– И фильм не смотрела…
Кейти только досадливо машет рукой.
Мы локтями прокладываем себе дорогу сквозь стайку десятиклассниц, которые вдруг позабыли негласное правило «уступи дорогу выпускнику!».
Я будто бы случайно наступаю на ногу какой-то блондинке.
– Кстати, Рассел – в отличной форме. – Это я про Рассела Джонса, который играет Уиллоу.
– Неужели? Что ж ты раньше молчала! А вот и Элис.
Улыбка играет на губах Кейти, но глаза её больше не смеются. Мы с ней давно научились угадывать приближение Элис по реакции окружающих: все парни оглядываются, а девчонки молча хмурятся.
Толпа тотчас расступается, подобно водам Красного моря, но у нашего «Моисея» длинные загорелые ноги, уверенно шагающие по плиткам школьного коридора. Улыбка освещает её прекрасное, идеально овальное личико. Она всегда так улыбалась, с самого первого дня, когда мы с ней встретились в первом классе. Из-за этой улыбки можно простить Элис её необыкновенную красоту.
Остановившись посреди коридора, уверенная, что никто её не толкнёт, Элис спрашивает:
– Ну что, как всё прошло?
– Да так, наперекосяк, – отвечаю я.
– Ладно тебе, всё было нормально, – утешает Кейти, похлопывая меня по плечу.
– Да, конечно. Нормальный такой косяк.
Элис перебрасывает на плечо длинные светлые пряди.
– Ничего, Ви, не плачь. Они просто не способны по достоинству оценить «Танец повешенных». Обыватели, что с них взять? – говорит она, метнув острый взгляд на Кейти.
– Не Шекспир, уж извините, – бормочет Кейти.
– Жаль, что я не попала в класс к старушке мисс Томпсон… – вздыхает Элис. – У вас так интересно… структура сюжета… Я бы нашла, что сказать по теме.
Элис не упускает случая напомнить, что она – восходящая звезда фанфиков. Пишет их на основе сюжета «Танца повешенных», переделывает характеры героев на свой лад. В жизни Элис преуспела именно в этом – никто лучше неё не умеет вертеть окружающими как вздумается. Быть может, в литературе она оттачивает своё непревзойдённое искусство манипуляций? И снова я загоняю подальше недремлющую зависть.
– Мисс Томпсон сказала, что Виола сама может писать книги. Ты помнишь, Ви? – говорит Кейти.
Подмигнув небесно-голубым глазом, Элис мгновенно разрушает мои иллюзии:
– Чушь собачья! У тебя воображения – ноль. Ты можешь лишь без конца переписывать «Танец повешенных». – Обняв меня за плечи, она прибавляет: – Но, если подумать, это даже хорошо.
Меня окутывает облако аромата Элис – цветы вишни и лимонное сорго. Красавица обнимает меня при всех – как лестно!
Взглянув на часы, Кейти сообщает:
– Надо бежать, у меня в пять виолончель. Завтра увидимся, не забыли?
– Конечно! Завтра «Комик-Кон»! – говорим мы с Элис в один голос.
Мы ждали этого фестиваля долгие месяцы. Завтра мы встретим Рассела! Уиллоу. От волнения во рту пересохло, в животе словно бабочки порхают, и вообще, меня будто бы как следует растёрли полотенцем после душа.
– Пойдём в костюмах героев «Танца повешенных», как договорились, да? – напоминает Элис.
– Угу! Нейт придумывал себе образ целую неделю, – отвечаю я.
Нейт – мой младший брат, он обожает «Танец повешенных» даже больше, чем я, если такое вообще возможно. Поэтому мама настояла, чтобы мы взяли его с собой. Спасибо, мам.
– До завтра, фанатки! – обернувшись через плечо, прощается Кейти.
Глава 2
Застегнув утром молнию комбинезона, я вдруг поняла, как Кларк Кент мог летать, а Питер Паркер – лазить по отвесным стенам, цепляясь липкими ладонями. Я ощутила, как это здорово, когда можно быть кем угодно, делать что угодно. С одеждой Розы мне словно передались её храбрость и красота, словно грубая ткань туники стала частью моей кожи, частью меня.
В этом году я сделала настоящий костюм любимой героини: коричневая туника, зелёные легинсы, тяжёлые армейские ботинки. Тёмные волосы оставила на плечах вьющимися локонами. Я даже провела по щекам оливковыми тенями для глаз, рисуя боевую раскраску. Единственная дань тщеславию – широкий алый пояс, который я потуже затянула на талии. Я чувствовала, что готова к бою, готова к фестивалю, готова сокрушить всесильных гемов.
А теперь, покачиваясь в поезде лондонского метро, я чувствую себя круглой дурой.
