– Вот всё, как я говорила, – удовлетворённо кивает Кейти. – Правительство всегда играет за «плохих». Антиутопии такие предсказуемые!
– Кейти, следи за сюжетом, – советует Нейт.
Я опускаю детали и перепрыгиваю сразу в конец книги, избегая произносить жуткое слово «повесить».
– На «танце повешенных» Уиллоу объявляет о своей любви к Розе. Гемы раскатывают эшафот по брёвнышку, и разгорается революция.
– А когда следующий «танец повешенных»? – спрашивает Кейти.
– Через неделю, – отвечает Нейт.
– Уже через неделю? – не веря своим ушам, переспрашивает Кейти. – На всё про всё одна неделя?
Мы киваем. Кейти обратила внимание на интересную деталь. Всего неделя. Глупый план, ничего у меня не получится. Как я вообще могу чего-то добиться в этой истории? Как могу заменить Розу?
Кейти растерянно качает головой:
– Как мало времени надо персонажам антиутопий, чтобы влюбиться!
– Это история любви в мире антиутопии, – поправляет её Элис.
Нейт энергично кивает, соглашаясь.
– В книге всё так романтично!.. – вздыхает Элис. – Однажды Роза оставила на подоконнике Уиллоу настоящий цветок – розу, чтобы сообщить своё имя.
– А когда она прислуживала на балу в честь совершеннолетия Уиллоу, – вспоминает Нейт, – он дождался, пока разойдутся гости, и…
– Они с Розой танцевали в полной тишине, – хором заканчивают Нейт и Элис.
– О господи!.. – вздыхаю я. – Вы так рассуждаете, будто это всего лишь книга или фильм. Но сказки кончились. Мы в этой реальности живём!
В полной тишине мои слова разносятся эхом по жёлтой комнате.
– А когда всё кончится, мы попадём домой? – с разбивающей мне сердце надеждой спрашивает Кейти.
Я утвердительно киваю.
– Да, как только я пройду весь сюжет от начала до конца, как его придумала Салли Кинг. Когда разрушат эшафот и начнётся революция.
– А ты уверена, что эта вселенная отпустит нас, когда тебя повесят? – спрашивает Нейт, потирая щёки ладонями. – А то, знаешь ли, вдруг кончится тем, что тебя просто… повесят.
– Хватит! Больше никаких виселиц и повешенных! Слово «повесят» больше не произносим. Понятно?
Все согласно кивают.
– Значит, ты пройдёшь весь роман, проживёшь канон правильно, – задумчиво говорит Элис. – Ты всегда хотела стать Розой. – Она покусывает нижнюю губу, которая оказывается чуть тоньше без помады.
– Я не могу стать Розой, – бессильно шепчу я. – Она такая… невероятная.
Кейти кладёт руку мне на колено и спрашивает:
– Что значит это имя?
– Что? – переспрашивает Элис.
Смерив подругу взглядом, Кейти продолжает:
– Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет…
– Ты серьёзно? Шекспира цитируешь?
– Ой, прошу прощения. Песенки группы One Direction нам не подходят. Может, у Джастина Бибера что-нибудь по теме найдётся?
– Перестаньте! – умоляю я.
– Прости, Ви, – извиняется Элис. – Думай о хорошем. Побудешь Розой – сможешь добраться до… – Она хитро ставит брови домиком.
– Я же просила не говорить о повешенных, – с досадой упрекаю я.
Элис весело смеётся в ответ:
– Ах ты, бедная моя… Я хотела сказать, что ты сможешь поцеловать Уиллоу.
От неожиданности я делаю резкий выдох. Немного кружится голова, как после первой поездки на карусели, – ветер в лицо, волосы развеваются за спиной, пальцы, вцепившиеся в металлический шест, побелели от напряжения. Я просила маму остановить карусель, но в то же время хотелось, чтобы деревянная лошадка бежала быстрее и быстрее. Вот и теперь мне одновременно до ужаса страшно и весело, а по лицу расползается счастливая улыбка. Я столько думала о смерти, что совсем забыла о поцелуях.
Глядя на меня, улыбается и Элис.
– И ещё: Эш в этой реальности гораздо симпатичнее, чем в книге. Только представь, каким окажется Уиллоу! Да у тебя глаза на лоб вылезут. Честно говоря, я тебе чертовски завидую! – Смех Элис гулко звучит в пустой комнате, но мне совсем не смешно. Глупая шутка.
На следующее утро Мэтью ведёт нас с Нейтом в маленькую ризницу при церкви. Внутри душно: окна давно не открывали. Сейчас нам наколют татуировки, как у всех рабов. У Розы тоже была такая. Нити историй снова сплелись, и это к лучшему. Чем чаще так будет происходить, тем быстрее мы завершим сюжет и окажемся дома.
Саскья сидит на высоком складном стуле, держа в одной руке иглу, а в другой – чернильницу.
– Повернись спиной и открой шею, – говорит она, не поднимая глаз, словно мы недостойны её взгляда.
«Трёхнутая бабенция!» – мысленно улыбаюсь я.
Стянув тунику через голову, я храбро встаю перед Саскьей в легинсах и безрукавке. Влажный воздух холодит голые руки, я жду первого укола. В фильме это выглядело очень негигиенично, но я совершенно спокойна. Что мне какие-то иголки по сравнению с грядущей виселицей!
– Итак, – хрипло каркает Саскья, – какой рисунок предпочитает мадемуазель? Дракона или орла? – Она опускает иглу в чернила.
Мэтью осторожно перекидывает волосы мне на грудь.
– Не двигайся. Если охрана заметит подделку, тебя пристрелят на месте.
Саскья колет меня иголкой сзади в шею, время от времени макая остриё в чернильницу. У меня от боли выступают слёзы, и я тихо вскрикиваю, когда игла задевает чувствительное место над позвоночником.
– Чёрт побери, Виола! – шипит Саскья. – Из-за тебя пятёрка кривая получится.
Закончив работу, Саскья накладывает на кожу кусочек влажной марли.
– Эта штука остановит воспаление, кожа заживёт быстрее. Мы стащили немного марли в Полях.
К счастью, повязка ещё и обезболивает.
Теперь очередь Нейта. Он стоит совершенно спокойно, только пальцы, впившиеся в ноги, выдают, как ему больно.
Саскья с удовольствием рассматривает законченные татуировки.
– Получилось отлично. Охранники должны вас пропустить.
– Должны? Всего лишь? – Взглянув на Нейта, я чувствую, как в животе у меня завязывается тугой узел.
Саскья пожимает плечами и собирает иголки и чернила. В каноне Роза перешла границу между городом и Полями. У неё случилась небольшая стычка с охранником, но границу она всё же пересекла. Правда, Розе всегда везло, да и наколотая пятёрка в её шестизначном номере получилась хорошо. Не буду об этом думать, лучше подумаю о Полях, об Уиллоу.
Мы натягиваем униформу – серые комбинезоны из жёсткого материала, от которого чешется кожа. Одежда будто отказывается застёгиваться на мне, потому что я не Роза. Нейт почёсывает плечи сквозь ткань комбеза. Глядя на него, я заново ощущаю, как много поставлено на карту. Мне опять кажется, что катаюсь на карусели, в лицо бьёт ветер, ладони холодит металлический шест. Скоро я встречу Уиллоу. Не Рассела Джонса, а настоящего Уиллоу!
