– Да, тут чудесно… такой вид… и везде ветки.
Дерево вздрагивает – это Эш усаживается на соседний сучок. Я не вижу его лица, но чувствую тепло его ладоней, которыми он накрывает мои застывшие руки. Страх высоты и беспокойство куда-то улетучиваются. Эш выглядывает из-за ствола и сочувственно, по-доброму мне улыбается. Хорошо, что я догадалась позвать его на помощь.
– Ты как там, жива? – спрашивает он.
У меня хватает сил только помотать головой.
– Когда учишься лазить по деревьям, отрывать от сучьев и ствола руки и ноги можно только по одной. Понятно?
Я киваю.
– И всегда проверяй, крепкая ли перед тобой ветка, прежде чем взяться за неё. Слабая или сухая отправит тебя в полёт сама знаешь куда.
– Это очень полезная информация… Но я надеялась…
– Что я влезу на это дерево вместо тебя?
– Да.
– И зачем мне туда?
Высвободив руку, я подаю Эшу розу, которая к этому времени больше напоминает увядшие водоросли.
Нахмурившись, Эш берёт у меня цветок.
– Ты хочешь, чтобы я положил розу на окно. А на какое?
Судя по вырвавшемуся у него «хм», он, видимо, и сам догадывается, кому предназначается цветок.
– Третий этаж, четвёртое окно слева.
– А почему я должен помогать тебе совершить это безумство?
Что тут скажешь! Я просто смотрю на него и почти беззвучно шепчу:
– Пожалуйста…
– Ладно, ладно, только не гипнотизируй меня этими несчастными глазами, – отвечает Эш и исчезает в ветвях, словно подпрыгнув к небу.
На меня сыплются кусочки коры и листья, я отворачиваюсь и закрываю глаза.
Спустя несколько минут Эш возвращается без цветка и помогает мне спуститься на землю.
– Спасибо, дружище, – благодарно хлопает его по спине Нейт.
– Будем надеяться, что дело выгорит, – брюзгливо выдавливает Саскья и широкими шагами уходит, уводя за собой Нейта.
Я поворачиваюсь, чтобы идти следом, но Эш останавливает меня и горячо шепчет в самое ухо:
– Ты знаешь, что про Саскью здесь всякое говорят? Что она и Мэтью повстанцы.
– А разве это плохо?
– Ну не знаю, но если связаться с повстанцами, дело кончится на эшафоте. Что с тобой происходит? Тебя словно тянет на виселицу.
Эш прав. Но не могу же я подтвердить его догадки. И я молчу, лишь бы не произносить страшных слов. Просто беру его за руку. Ладонь Эша как горячий тяжёлый камень, в пыли от древесной коры и листьев.
– Спасибо за помощь, Эш. Ты настоящий друг!
– Я ненормальный идиот. – Он грустно смотрит на меня, пряча глаза под длинными ресницами, но руки не отнимает.
Мы так и стоим под ветвями старого дуба, придумывая, что сказать, но не произнося ни слова.
В комнате Уиллоу вспыхивает свет. Он проникает сквозь листву до самой земли, напоминая, как близка опасность, возвращая нас к реальности. Разняв руки, мы бежим подальше от господского дома, под защиту тёмного сада. Я знаю, что где-то вдали Уиллоу разгадал мой псевдоним.
Глава 19
Я снова жду Уиллоу в саду, на том же месте, у сливового дерева. В воздухе висит мелкая, почти невидимая в темноте изморось. Под деревом от мелких капелек не спрячешься. Мы с Нейтом решили, что в этот раз на встречу с Уиллоу я пойду одна. В этой сцене слишком много действия, Нейт не сможет как следует спрятаться. Мы повторили слова из книги, брат напомнил, что и когда следует говорить, а потом повернулся ко мне спиной, лицом к конюшням, и, обхватив себя руками за плечи, пропищал: «Ах, Уиллоу…», изображая целующуюся парочку.
Прислонившись к дереву, я принимаю соблазнительную (в моём представлении) позу, но внутри у меня всё вибрирует, и руки и ноги едва не трясутся от страха. Сегодня сцена первого поцелуя – бесконечно прекрасная и романтическая. Мне следует трепетать от радости, но вместо этого я дрожу от ужаса. Что, если он меня не поцелует? Или того хуже, что, если он меня поцелует и его стошнит от отвращения? У меня никак не идёт из головы тот маринованный огурец, который мерещился мне во время последнего и едва ли не единственного моего настоящего поцелуя. Никакой уверенности в собственных силах у меня нет. Я ещё раз вспоминаю, что мы с Уиллоу должны сказать друг другу перед нашим первым идеальным поцелуем.
Уиллоу. Я никогда ещё не встречал такую, как ты!
Роза. Не встречал дефа?
Уиллоу. Нет, такую свободную…
Роза. Я не свободна. Я рабыня. Рабыня твоего отца.
Уиллоу. Я знаю. Прости, я не то хотел сказать. Наверное, это прозвучит глупо, но я бы хотел быть похожим на тебя.
Роза (прижимает ладони к его лицу). Попробуй…
И потом он её поцеловал.
Страстно. Горячо. Умопомрачительно.
Вот только одна мысль не даёт мне покоя: в последние три дня мы с Нейтом пользовались одной зубной щёткой, и во рту у меня сейчас такое…
Раздаются шаги Уиллоу. Он идёт быстро, но уверенно и спокойно. Сегодня, в лунном свете, он даже прекраснее, чем обычно. Завидев меня, он улыбается и прикладывает к подбородку розу, которую держит в руке. А потом, как и полагается по сюжету, произносит:
– Роза… Ты похожа на Розу.
Руки у меня дрожат, но я говорю сильным, ровным голосом, повторяя реплику из книги:
– И какая же из себя Роза?
– Колючая! – смеётся Уиллоу.
Он подходит ко мне, и мы усаживаемся рядом под сливовым деревом. Я подсовываю под себя руки, чтобы унять дрожь, и изучаю лицо Уиллоу – какой он идеальный, будто нарисованный принц из детского фильма. Меня бросает в жар от его близости, и я судорожно прикусываю нижнюю губу.
Уиллоу смотрит на звёзды, его ресницы подрагивают.
– Люблю бродить ночью по Полям.
– Я только и вижу всё здесь по ночам.
Его лицо тоже становится влажным от моросящей пыли.
– А что ты делаешь днём? Спишь?
– В основном.
– Остаёшься в поместье или возвращаешься в город на той огромной старой железяке? – заинтересованно уточняет Уиллоу.
Я смеюсь и весело похлопываю его по плечу, как описано в книге. Получается кокетливо и немного странно, но я не забываю произнести положенные слова:
– На огромной старой железяке? Ты хочешь сказать – на автобусе?
– А-а, вот как она называется!
– Какой ты… необыкновенный.
– Наверное, хочешь сказать – невежественный?
Мы смотрим друг на друга, и под взглядом Уиллоу я едва вспоминаю следующую реплику.
