Он подал следующую реплику, как в книге, но пропустил поцелуй. Сердце у меня падает, а в голове вертится тысяча вопросов. Не поцеловал, потому что от меня мерзко пахнет? Или волосы слишком растрёпаны? Или потому, что я отклонилась от сюжета и говорила о пропускном пункте? Наверное, я ему просто не нравлюсь.
– Здорово, – говорю я, стараясь придерживаться сюжета.
Может, мне самой его поцеловать? А если он этого не хочет? Он такой высокий, вдруг не дотянусь и поцелую его в подбородок? После всех вопросов в пустой голове остаётся одно глупое ругательство. Чёрт побери!
Уиллоу безмятежно улыбается, не догадываясь о вихре моих мыслей и чувств.
– Ты будешь разносить на балу напитки? – спрашивает он.
– Да.
– Скорее всего, мне придётся танцевать с каждой гостьей, но последний танец я оставлю для тебя.
– Спасибо, – отвечаю я на автопилоте, мысленно перебирая все известные мне ругательства.
– Ну, мне пора.
Его лицо всё ещё в моих ладонях. Надо бы отпустить его незаметно, но мои руки, кажется, прилипли к его подбородку.
– Да, пора, – отвечаю я.
– Значит, до завтра? – белозубо улыбается Уиллоу.
– До завтра. Приду в бальных туфельках.
Он целует меня в щёку. В щёку! И уходит.
Глава 20
Совершенно подавленная, я возвращаюсь в хижину. Всё ясно: мужчины от меня шарахаются. Даже заняв чужое место и действуя по готовому сценарию, даже без великолепной лучшей подруги рядом, которая затмит любую, мне ничего не светит.
Нейту достаточно одного взгляда, чтобы сделать верный вывод:
– Он тебя не поцеловал.
В ответ я только качаю головой.
– Но почему? Ты не дёргалась, в носу не ковыряла. Мы же всё обсудили.
Мне так стыдно! Не могу рассказать Нейту, что не удержалась и добавила свои вопросы в сюжет, и я просто взбираюсь на свою койку.
– Наверное, Роза нравилась ему больше.
Нейт раздражённо хлопает себя ладонью по лбу.
– Виола! Сегодня понедельник! В четверг Уиллоу должен объявить о своей бессмертной любви к тебе и последовать за тобой в город. У тебя осталось три дня! Если он в тебя не влюбится, мы все застрянем здесь навсегда. Будем дефами, и обращаться с нами будут хуже, чем с рабами. Это ты понимаешь?
– Понимаю! – огрызаюсь я. Если Уиллоу в меня не влюбится, дома нам не видать как своих ушей. А если влюбится, болтаться мне в петле. У меня першит в горле, к глазам подступают слёзы. – Не надо, Нейт! Мне и без того плохо.
Жаль, что здесь нет Кейти. Она бы со своим ливерпульским акцентом непременно утешила нас, сказала бы, что всё будет преотлично.
Нейт садится рядом.
– Уиллоу хотя бы сказал про последний танец?
– Сказал. И я ответила той дурацкой строчкой про бальные туфельки.
– Понятно. Ну, на балу его и зацепишь. – Нейт покровительственно улыбается, словно он тут старший. – Не переживай. Подумаешь, глупый первый поцелуй за конюшнями. Не кисни, всё устроится.
В хижину входит Эш. Вид у него усталый, глаза потухшие, кожа чуть ли не серая. Однако, увидев меня, он радостно улыбается.
– Готова к тяжкому ночному труду? – спрашивает он.
– Всегда готова, – отвечаю я, спрыгивая с койки.
– Я с вами, – говорит Нейт.
Эш всё так же улыбается, но по голосу ясно, что спорить он не станет.
– Прости, дружище. Это работа для двоих.
– Так я и знал, – бормочет Нейт.
Я будто бы невзначай мстительно наступаю ему каблуком на ногу…
Как хорошо прогуляться ночью с Эшем! В книге упоминалось, что Роза и Эш несколько раз работали вместе, но в фильме эти сцены выпустили, поэтому никакого сценария и детального сюжета у меня нет. Вот и хорошо. Не придётся вспоминать правильные слова и поворачиваться в правильную сторону.
Обогнув хижину, мы уходим в луга. Сегодня воздух чистый и свежий, ароматы цветочной пыльцы улетучились.
– Почему ты не остаёшься на день в поместье? – спрашиваю я. – Спал бы в хижине вместе с нами. Зачем тебе каждый день в город? – Вспомнив, как Уиллоу назвал автобус огромной старой железякой, я невольно морщусь.
– Там мой дом. – Носком башмака Эш отбрасывает с дороги сосновую шишку.
– Но в городе так грязно, так страшно…
– Там живут мои родные.
Дом, милый дом…
– А охранники к тебе не цепляются? – спрашиваю я с внезапным страхом.
– Бывает, – пожимает плечами Эш. – Один раз пытался привезти Ма кое-что отсюда, а при досмотре нашли.
– И что они сделали?
– Всё отобрали и избили меня до полусмерти.
Ноги отказываются делать следующий шаг, и я поворачиваюсь к Эшу:
– Боже мой!
Он успокаивающе гладит меня по плечу.
– Мне повезло. Я отключился, и они не стали стрелять. А когда очнулся, пополз домой.
– Какой ужас! – На меня жгучими волнами накатывает ярость.
– С гемами так всегда.
Совсем недавно Уиллоу произнёс своими идеальными губами: «Так было всегда». И я ещё хотела его поцеловать, там, у конюшни!
– А ты? К тебе охранники не приставали? – спрашивает Эш.
– Было… Один добрый солдат спас. – К щекам приливает кровь, и я складываю руки на груди, будто защищаясь от воспоминаний.
Эш сочувственно смотрит на меня.
– Ничего. Обошлось. А что ты пытался вынести?
– Ничего особенного. Бинты, антисептики… кое-что для Ма.
– Ты ей помогаешь?
– Принимать роды?
Я киваю. Как просто он это сказал – принимать роды. Как будто прислали посылку, а ты и принял. Но у дефов нет ни лекарств, ни бинтов, ни чистой воды. Представляю, какой это ужас – принимать роды в таких условиях!
– Иногда помогаю, – кивает Эш. – Обычно подаю что надо и потом, когда всё кончится, убираю в комнате. Что попросят, то и делаю.
– Наверное, ты видишь много страшного.
Эш улыбается и, помолчав, спрашивает:
– Я тебе не рассказывал, почему меня назвали Эш, то есть ясень?
Я молча качаю головой. У Салли Кинг об этом ничего не было сказано. История Эша для меня уже не просто сюжетная линия в книге – это история человеческой жизни, о которой хочется узнать как можно больше.
Некоторое время он смотрит на луну, будто вспоминая, как появлялся на свет.
– Роды у Ма продолжались несколько часов. Старая акушерка с соседней улицы пыталась её подбодрить и пела Ма детские песенки. Ты знаешь считалку про репьи?
