– Я хочу сказать, что мы должны заставить Уиллоу влюбиться в тебя и последовать за тобой в город. А как мы этого добьёмся – не важно, – резко выдохнув, быстро произносит Элис.
– Господи ты боже мой! Элис! Мы здесь не фанфики сочиняем! Нельзя просто переписать сюжет и надеяться на лучшее. Мы – крылья бабочки, помнишь? Огромные крылья бабочки. Достаточно изменить одну деталь – и последствия будут непредсказуемы!
– Но ты сама говорила, что история хочет завершения, история ведёт нас. И я вовсе не переписываю сюжет, я делаю всё возможное, чтобы ключевые точки остались на месте!
С моих губ срывается горький смех.
– О да! Ключевые точки ты всегда хорошо нащупывала!
– Ты просто ревнуешь.
– Представь себе, ревную. Ты прохлаждаешься с Уиллоу – самым прекрасным и удивительным во всей вселенной, а я торчу в грязной хижине дефов, с ума схожу от постоянной тревоги за вас, за себя и Эша. А ещё Саскья не даёт мне покоя, пока ты тут разгуливаешь, как… как… – охватив взмахом руки поместье, я ищу верные слова, – как гем!
– Ты беспокоишься о вас с Эшем? – удивлённо переспрашивает Элис.
– Ну, не то чтобы… – запинаюсь я.
– Я серьёзно. Что у тебя с этим голубоглазым? Он влюблён в тебя по уши – это понятно, но парень лишь второстепенный персонаж, забыла?
Глядя в землю, я вспоминаю переполох в курятнике, где мы с Эшем так и не поцеловались. Однако у Элис очень симпатичные плетёные сандалии, куда шикарнее моих рабочих ботинок.
– Всё я помню… – бормочу я.
– Ты просто лицемерка, Виола, вот ты кто.
Оркестр умолкает, и без музыки мир становится, на удивление, пустым. Плоским. Простым отражением самого себя. Вместо ответа у меня вырывается шипение.
Мы смотрим друг другу в глаза, а потом Элис тянется к кулону на шее – оказывается, он до сих пор с ней! – и поглаживает тонкими пальцами половинку сердца. Она всегда так делает, когда её что-то тревожит.
Моё раздражение и зависть немного отступают.
– Где ты ночуешь?
– В соседнем поместье. У Торна всюду знакомые. К тому же многие гемы рады помочь дефам.
– То есть они знают, что ты…
– Что я деф? Конечно, знают! – смеётся Элис. – Только мне кажется, они в это не верят.
– Смотри, не перехвали себя, любимую.
Сверкнув глазами, Элис поворачивается, чтобы уйти.
– Мне пора возвращаться к Уиллоу.
– Подожди. Почему он выбрал тебя на первый танец?
– Мне пора возвращаться, – повторяет она. – Если Уиллоу увидит нас вместе, мне будет нелегко развеять его подозрения.
Конечно, она права, но согласиться с Элис так трудно!
– О да, а мне пора к своим подносам, прислуживать гемам.
– Перестань, Виола. Я тоже деф, не забывай!
Вдруг я вспоминаю, как Уиллоу обнимал Элис своими сильными загорелыми руками, и меня с новой силой захлёстывает зависть.
– Ты – моя лучшая подруга, а ведёшь себя… как не знаю кто!
Кипя от возмущения, я разворачиваюсь на каблуках и шагаю обратно по жёсткому гравию.
Глава 22
Остаток ночи пролетает в тумане разноцветных платьев и идеальных улыбок. Я бездумно подаю напитки, стараясь не выронить проклятый поднос. В конце концов музыка умолкает, и гости расходятся. Элис и Уиллоу вместе поднимаются по лестнице, его рука покоится на её талии, и, глядя на них, мне хочется разрыдаться. Он никогда меня не поцелует! Я никогда не попаду домой.
Знаю: это глупо и безнадёжно, но всё же, следуя канону, я остаюсь в бальном зале и подметаю пол. Ритмичное движение метлы меня успокаивает, загоняя обидное прозвище Виола-скромница обратно в тёмные закоулки памяти.
Я всё мету и мету огромный зал, пока небо за окнами не начинает светлеть. Я всех подвела: Нейта, Кейти и даже Элис. Хотя ей-то и поделом. Из глаз у меня льются слёзы, стекают к подбородку. Предательство Элис не даёт мне покоя. Как она могла? Из-за неё мы теперь не вернёмся домой! Конечно, Элис всегда неровно дышала к Уиллоу и представляла себя среди гемов, но сейчас-то всё по-настоящему! Как я взгляну в глаза Нейту? Как расскажу ему, что проиграла? В усталом мозгу вспыхивает ещё одна ужасная мысль: теперь Торн убьёт Кейти!
Кейти… Лучше бы она была здесь со мной вместо Элис. Кейти не стала бы пускать слюни по Уиллоу. Она никогда не возводила гемов на пьедестал, называла их «пучками тупых репок» и ещё как-то, цитировала Шекспира. Ох, Кейти! Как мне тебя не хватает!
Вытерев щёки рукавом, я выхожу на лужайку. В светлеющем небе тускло мигают звёзды, словно напоминая о том, что могло случиться этой ночью, но не случилось. Я едва передвигаю ноги по зелёной траве, надеясь, что если идти медленно-медленно, то хижина дефов так и останется где-то вдали.
– Роза! – раздаётся за моей спиной звучный голос.
Ко мне спешит Уиллоу. Воротник белой рубашки расстёгнут, загорелая кожа блестит от пота. Не обращая внимания на усталость, Уиллоу с улыбкой протягивает ко мне руки:
– Я обещал тебе последний танец.
Я будто вросла в лужайку, не в силах пошевелить ни одним мускулом, и только на лице у меня расцветает счастливая улыбка.
– Я заждалась!
Под моим радостным волнением кроется беспокойство: мы слишком отклоняемся от сюжета. Что я должна говорить? Передо мной не Эш, второстепенный персонаж, это Уиллоу, а с ним импровизировать и ошибаться нельзя.
– Лучше поздно, чем никогда, – отвечает Уиллоу.
Одной рукой он обнимает меня за талию, другой – мягко берёт мою ладонь. Тепло его тела проникает сквозь скучный серый костюм и обжигает мне кожу. Тихо напевая какую-то мелодию, Уиллоу медленно ведёт меня в танце.
Не удержавшись, я спрашиваю:
– Кто была та девушка?
Уиллоу больше не напевает, мы танцуем в полной тишине.
– Кто? Элис?
Я киваю, неприятно удивлённая тем, что Элис разрешено оставить настоящее имя, а мне приходится жить чужой жизнью.
– Мы познакомились вчера, у знакомых, на каком-то празднике. Просто… она так меня понимает, будто читает мои мысли. А мать давно просила меня прийти на бал с подружкой.
Уткнувшись лбом в грудь Уиллоу, я прячу от него злой блеск глаз. Элис знает содержание книги и не постеснялась использовать это знание в собственных целях. Обманщица!
– Вы хорошо смотрелись вместе, – беззаботно говорю я, вдыхая аромат его одеколона и шампанского.
Уиллоу тихо смеётся, его грудь подрагивает под моей щекой.
– Мы смотрелись отвратительно, как одинаковые куклы. Все гемы похожи друг на друга. Меня тошнит от вида шаблонных лиц и тел.
