Скользя взглядом по забытым уличным зна-кам, читая названия серых разбитых улиц, я успокаиваюсь. Солнце медленно ползёт по небу, едва согревая нас своими лучами. И вдруг уголком глаза я замечаю серый рабочий комбинезон: кто-то идёт за нами, но не рискует приближаться. В душе у меня загорается искорка надежды. А что, если?.. Только лучше об этом не думать, чтобы потом не разочаровываться.
Нейт вытаскивает из потайного кармана кусок хлеба и делит на всех. Саскья делит свой ломоть с Мэтью.
– Поедим на ходу, – говорит она.
Нейт роняет несколько крошек хлеба на дорогу и смотрит на меня с хитрой улыбкой.
– Гензель и Гретель в конце концов попали домой, помнишь?
– Помню, – улыбаюсь я в ответ. – Но все крошки склевали птицы.
Саскья неожиданно толкает меня в спину.
– Вам что, кто-то разрешал разговаривать? – Что-то сегодня она слишком сурова с нами. Наверное, тоже волнуется перед встречей с Торном.
– А как они попали домой? – шёпотом спрашивает меня Нейт.
– Они убили ведьму, – так же тихо отвечаю я.
– Ш-ш-ш! – снова толкает меня Саскья.
– Хорошая мысль, – говорит Нейт.
И мы беззвучно смеёмся.
…У церкви всё так же ужасно воняет тухлой рыбой. От одного вида маленьких круглых окошек и высокого готического шпиля все внутренности у меня будто завязываются в тугой узел, а к горлу подкатывает ком. Саскья и Мэтью первыми проходят в деревянную дверь, мы с Нейтом следуем за ними, держась за руки. Торн стоит опершись об алтарь, его смуглая кожа блестит в свете заходящего солнца – всё как в книге. Я и забыла, какой он красавец.
– Слышал, ты возвращаешься с пустыми руками, Виола, – говорит мне Торн.
Наверное, получил письмо от Элис. Страх и усталость мгновенно испаряются, будто по волшебству, и с каждым ударом сердца в моей груди зреет ярость. Торн сам послал Элис к гемам. Если бы не он, сюжет бы не изменился и сейчас повстанцы обнаружили бы Уиллоу у ржавой замочной скважины церковной двери. Это была душераздирающая сцена – перепачканного и избитого Уиллоу втаскивают в церковь для допроса. Он видит Розу среди повстанцев и понимает, что она скрывала.
Я мрачно смотрю на главаря повстанцев. Это из-за Торна Уиллоу сейчас обнимается с моей лучшей подругой.
– Хочешь сказать, я не раскрыла страшных тайн гемов? – спрашиваю я. – Кстати, он выбрал Элис.
Торн отвечает мне хохотом:
– Так я и думал, что у красотки больше шансов среди гемов. Угадал!
Я подхожу к Торну и поднимаюсь на цыпочки, чтобы встретиться с горящим взглядом его единственного глаза.
– Ты помнишь наш разговор с Баббой? – шёпотом спрашиваю я. – Секреты гемов не главное. Уиллоу должен был выбрать меня. А из-за тебя он передумал.
Торн кладёт мне на плечи тяжёлые ладони, отодвигая меня прочь.
– Да ты обнаглела там, в поместье.
Пожалуй, я зарвалась. Всё-таки я имею дело с чокнутым психопатом.
– Прошу прощения. Я думала, что Бабба всё объяснила.
– Она говорит загадками. Как всегда.
– Но ей многое открыто.
– Главный здесь я, а не Бабба. И когда мне в руки попала золотоволосая красотка, так похожая на гемов, я предпочёл подстраховаться. Это ты провалила задание, и не из-за меня, и уж точно не по вине Элис.
Как быстро я теряю силы, просто удивительно! Руки снова безвольно падают вдоль тела, глаза наполняются слезами. Уставившись в пол, я судорожно сжимаю голову и думаю: что же теперь говорить? Мне надо встретиться с Баббой. Сглотнув, я открываю рот, но в эту секунду с треском распахивается дверь, заглушая мои слова.
Несколько повстанцев тащат кого-то в церковь, осыпая ударами и ругательствами. Искорка надежды разгорается у меня в груди, превращаясь в яркое пламя. Я смотрю на Нейта и не могу сдержать улыбки. Мне не помешала даже Элис – я справилась. Уиллоу выбрал меня. Сюжет книги по-прежнему тянет нас за собой.
Торн со смехом смотрит на меня:
– Беру свои слова обратно, Виола. Ты явилась не с пустыми руками.
Повстанцы расступаются. На каменном полу, вытирая кровь с лица, стоит не Уиллоу. А Эш.
Глава 31
– Эш! – кричу я и бросаюсь вперёд, но Торн удерживает меня на месте.
Эш смотрит на меня невероятно голубыми глазами, они сияют на покрытом ссадинами лице. Охнув при виде крови, я тянусь к своей щеке, словно могу коснуться его ран.
– Ты знаешь этого дефа? – жарко дышит мне в ухо Торн.
– Да, – киваю я. – Это мой друг.
– И с чего это твой друг трётся вокруг моей церкви?
– Виола! Что здесь происходит? – громко спрашивает Эш.
Он обводит взглядом повстанцев и смотрит на меня, как когда-то в книге Уиллоу смотрел на Розу – с обидой и разочарованием.
Один из подручных Торна бьёт Эша по затылку тяжёлым прикладом. Эш беззвучно валится на пол.
– Перестаньте! Пожалуйста! – кричу я. Что я натворила?! Зачем втравила Эша в этот ужас?!
Выступив вперёд, Саскья говорит Торну:
– Это парень из поместья Харперов. Втюрился в Виолу, вот и притащился за нами следом.
Торн направляется к Эшу и говорит в такт своим тяжёлым шагам:
– А теперь это всего лишь парень, который знает, где находится штаб повстанцев. А ещё он знает нас всех в лицо.
Эш с трудом поднимается и, пошатываясь, упирается коленями в холодные каменные плиты пола.
– Да кому я расскажу?
– Некоторые гемы работают на дефов, – загадочно произносит Торн, – а некоторые дефы работают на гемов. Предатели есть повсюду.
Я иду за Торном, покачиваясь от тошноты.
– Пожалуйста, Торн! Он никому не скажет!
– В Полях его зовут Бельчонком, – говорит Нейт.
Торн опускается на корточки рядом с Эшем и внимательно изучает его лицо.
– Урок тебе на будущее, парень. Думать надо головой.
Эш улыбается своей несимметричной улыбкой:
– Я думал сердцем.
– В камеру его! – командует Торн.
То же самое он говорил в книге. История всё-таки тянет нас за собой. Бабба была права.
Повстанцы ставят Эша на ноги, и он оглядывается на меня, прикрыв синеву глаз длинными ресницами. Как я виновата перед ним и как мне хочется подойти к нему и обнять!
– Эш, прости меня! – произношу я одними губами.
Его уводят прежде, чем он успевает ответить.
В церкви вдруг становится очень холодно. Я обнимаю себя руками за плечи, мечтая исчезнуть, утонуть в реке моей вины. Не будь меня, Эш бы сейчас помешивал рагу в комнате у Ма, или ехал в автобусе дефов в Поля, или спал на койке, а может, взбирался на дерево. Не надо было так рисковать и отклоняться от сюжета. Мои губы тихонько покалывает при воспоминании о вчерашнем поцелуе, и слова Эша греют мне душу. «Я думал сердцем», – сказал он.
