– Я видел их собственными глазами, – отвечает Эш.
– Я тоже видела, – подтверждаю я.
Недоверчиво глядя на нас, Торн выпускает Эша.
– Это же… Это грандиозно! Я думал, дублей придумали дефы, чтобы натравить менее удачливых и богатых гемов на правительство. – Держа нож большим и указательным пальцами, Торн ерошит свою густую шевелюру. – Это невероятно! Сколько гемов об этом знают?
– Не все, – пожимаю я плечами. – Только богачи, скорее всего. Элис говорила, что большинство дубликатов хранятся на специальных складах. Харперы построили для своих отдельное здание, потому что охранники… дубликатов… ну, сексуально…
– Домогались? Дублей? – переспрашивает Торн.
Я киваю.
– Значит, дубликаты есть у большинства богачей и у элиты, но это очень большая тайна. Обычные дефы, вероятно, ничего не знают, иначе до меня бы уже дошли сведения. Если узнают все, тут такое начнётся… Гемы сами снесут правительство. – Торн с улыбкой поворачивается к Эшу. – Говоришь, бункер нашёл?
– Нашёл.
– Сам?
– Сам, – пожимает плечами Эш.
– Когда?
– Да уж с полгода как.
Торн весело смеётся.
– И сам понял, как работает занавес, и сам отключил, и никому не сказал о находке, кроме Виолы?
– Так и было, – кивает Эш. – Жить-то ведь хочется!
Торн заправляет нож за пояс.
– Предприимчив и скрытен. Может, из тебя что путное и получится. – Повернувшись ко мне, Торн продолжает: – «Скотобойня», дубликаты… Да ты превзошла мои ожидания! – У двери он останавливается, всё так же весело улыбаясь: – Через пять минут я пришлю за тобой Даррена. Это тебе награда, крошка цветок. По крайней мере часть положенной тебе награды.
Мы с Эшем, обнявшись, обессиленно прислоняемся к стене.
– Вот пугало-то! – говорит Эш.
– С этим своим ножом… – начинаю я, коснувшись руки Эша, но не успеваю закончить фразу – Эш закрывает мне рот поцелуем.
Отстранившись через некоторое время, он задумчиво смотрит на меня.
– Крошка цветок, – произносит он.
– Торн всегда меня так называет. Ненавижу это имечко.
– Знаешь, странно получается. Эш и крошка цветок. Я до сих пор не догадывался.
Я непонимающе качаю головой.
– Я тогда не прочёл тебе стишок до конца, – поясняет Эш.
– Наверное, не прочёл, – соглашаюсь я.
И Эш исправляет эту оплошность.
Посчитай-ка репьи: раз, два, три.
И свободны все дефы, смотри.
Посчитай-ка: четыре, пять, шесть.
Ружья, камни и палки – всё есть.
Ясень машет багряной листвой.
Лето красное, краток миг твой.
Чти минуты – надежды росток
Зародится, как крошка цветок.
Глава 33
«Надежды росток зародится, как крошка цветок».
Эти слова точно проникают мне в самую душу. Я иду за Дарреном по коридорам подземелья, поднимаюсь по лестницам, и слова пульсируют во мне в такт шагам.
Крошка цветок…
Это же… обо мне? Неужели я и есть крошка цветок, который принесёт надежду? Розу бы так не назвали. Розы большие, душистые. Помню, как Бабба сказала, когда мы встретились в первый раз: «Цветок фиалки мал, но прекрасен».
В каноне этого стишка не было, да только и меня в каноне тоже не было. Но звучат эти строки скорее как предсказание, а не как простенькая детская считалочка. Выходит, мне было предопределено спасти дефов, что абсолютная бессмыслица. Я понимаю: крылья бабочки могли повлиять на настоящее и будущее, но стихотворение было написано до рождения Эша. Не могла же я изменить прошлое и создать предсказание? И что ещё важнее, если это действительно предсказание, то невероятно нелепое. Я проиграла: революции на горизонте не предвидится. Это просто рифмованные строчки. Глупый детский стишок. Мне в личные предсказания куда лучше сгодится «Шалтай-Болтай».
Я так глубоко задумалась, что едва замечаю, где мы. Поднялись по ступенькам и стоим перед жёлтой дверью, за которой комната Кейти. На меня нисходит спокойствие: сейчас я услышу её голос с ливерпульскими нотками.
Даррен отпирает замок.
– Хозяин сказал, это твоя последняя награда.
Я вхожу в затхлую сырую комнатку, и дверь захлопывается за моей спиной.
Кейти развалилась на старом сером диване у дальней стены. При виде меня её личико с тонкими чертами освещает улыбка.
– Виола! – Она крепко обнимает меня, и я отвечаю не менее крепким объятием. – Это ты! А у нас тут бардачный бардачище!
Кейти действительно нечем заняться в этой комнатушке. Но хоть окно помыли, и сквозь стекло проникают солнечные лучи. Представляю, как Кейти с Торном вместе мыли окно и двигали диван. Интересно, о чём они при этом разговаривали?
На Кейти тёмно-синее льняное платье и коричневый вязаный свитер. Судя по нежному цветочному аромату, исходящему от подруги, Торн позволяет ей принимать ванну и наверняка снабдил мылом. Кейти похожа на героиню романов Джейн Остин даже больше, чем обычно, – на щеках румянец, словно она недавно вернулась с прогулки по холмам.
– Я так о тебе беспокоилась, – говорю я, оглядывая Кейти с головы до ног.
– Ты обо мне беспокоилась? – переспрашивает Кейти. – Я сижу тут в тишине и спокойствии, пока ты целыми днями шляешься по кошмарным лугам и садам. Как я рада, что ты вернулась!
– Я ненадолго.
Улыбка на лице Кейти тает.
– Пытаюсь разобраться, что тут к чему, – объясняю я.
Кейти с размаху снова плюхается на диван, поднимая клубы пыли.
– И как идут делишки?
Я сажусь рядом, пряча глаза.
– Плохо идут. Я здорово опозорилась. Элис влезла к Уиллоу в постель, и он не последовал за мной в город, как должен был по канону. Всё смешалось, и я не знаю, что делать.
– Что сделала Элис? – напряжённым голосом спрашивает Кейти.
– Не заставляй меня повторять.
Сжав тонкие пальчики в кулаки, Кейти бьёт по диванным подушкам, выбивая новые облачка пыли.
– Грязная маленькая шлюшка! Я-то думала, с чего это она так светится, собираясь к гемам… Тебя ведь ждала в конце концов виселица. Прости, я помню, ты не любишь об этом говорить.
– Не люблю, это правда. Но остаться в этом мире мне совсем не хочется.
Не пойму, какие чувства отражаются на лице Кейти: сожаление, гнев, надежда?
– Ничего, Ви. Игра ещё не окончена, – говорит она. – Остался ещё один день.
