– Один день… А Уиллоу влюблён в Элис, а не в меня.
– Влюблён? – Прищурив зелёные глаза, Кейти сжимает в ниточку розовые губы. – Скорее это вожделение. Элис небось запрыгнула на парня, как мартовская крольчиха, и предложила себя безвозмездно и сразу. Скоро до него дойдёт, какая тупица ему досталась, и Уиллоу вспомнит о тебе.
– Думаешь, до завтра управится?
Кейти вздыхает:
– А что случится, если тебя не повесят? Мы все останемся здесь навечно?
– Скорее всего.
Кейти берёт меня за руку. Мы сидим уставившись прямо перед собой, следя за полётом пылинок.
– Спасибо за письмо, – наконец говорю я.
– Пришлось выбирать выражения! – ухмыляется Кейти. – Торн сказал, что прочтёт сам, прежде чем отправить тебе. Но я надеялась, ты всё поймёшь.
– И как у вас дела? – Теперь мы обсуждаем флирт с Торном.
– Неплохо, – улыбается Кейти. – Он ничего так, очень милый даже. Много рассказывал о Руфи. Он всё ещё её любит, хоть её повесили двадцать лет назад.
– Двадцать лет назад? Я и не знала, что прошло столько времени. В книге точных дат не указано, но в этом каноне вообще к предысториям персонажей отношение странное.
– Да, он хорошо сохранился для своего возраста, правда? Ему сейчас, должно быть, около сорока. Видимо, гемы стареют медленнее.
– Ты не забыла, что он злобный монстр и предводитель чудовищ?
Кейти смеётся:
– Нет, я прекрасно помню, как мерзко он вёл себя в тот первый день. Но здесь скучно и одиноко. С Торном хоть поговорить можно. И мне его немного жаль… Он иногда так смотрит на меня…
– Это ненормально, ты понимаешь? Ему почти сорок, а тебе – семнадцать.
– Наверное. Он не пристаёт ко мне, как озабоченный старикан, нет. Он меня… защищает, что ли. И он ничего такого не делал. Ведёт себя как истинный джентльмен.
– Ты всё-таки осторожнее тут… – вздыхаю я, обняв Кейти за шею. – С огнём играешь.
– А как там Нейт? – вдруг спрашивает Кейти, меняя тему.
– Нейт как Нейт.
С лица Кейти сошло напряжённое выражение, и она кажется мне такой красивой по сравнению с гемами. Чуть неровные брови, веснушки на носу, рот, который сильнее растягивается в улыбке с левой стороны.
– Что же теперь будет? – спрашивает Кейти.
– Не знаю. Если бы всё шло по плану, Уиллоу был бы сейчас со мной. В книге Роза с Уиллоу планируют сегодня сбежать от повстанцев. Помнишь? Во время нападения на бордель.
Кейти кивает.
– И если бы он был здесь и вы спаслись, то потом вас поймали бы гемы, ведь так?
– Так. Уиллоу и Роза добрались до реки и, пытаясь переплыть к ничейным землям… Но к чему это обсуждать? Уиллоу сейчас радуется жизни в постели с Элис.
Кейти о чём-то задумалась, постукивая пальчиками по обивке дивана, словно отбивая ритм этюда для виолончели.
– Что, если тебя поймают? Без Уиллоу. Что, если тебя всё же повесят завтра на танце повешенных?
– Ничего не выйдет. Уиллоу должен при всех объявить о своей любви ко мне. После его признания и началась революция. «Ружья, камни и палки – всё есть», – вспоминается мне строчка считалочки. – Без Уиллоу история не закончится, и я просто…
– …Просто умру на виселице. – Кейти заканчивает за меня ненавистную фразу. Мы смотрим друг другу в глаза, и я думаю, что Кейти жалеет и о знакомстве со мной, и о походе на «Комик-Кон», но она заговаривает о другом: – Этого мы допустить не можем. Уж если мне придётся протянуть остаток жизни в этой куче дерьма, то хоть с любимой подругой.
– Спасибо, Кейти, – благодарно улыбаюсь я.
– Ты уж постарайся остаться в живых. И за Нейтом присмотри.
– Постараюсь. Ты тоже… постарайся.
В комнату входит Торн. Взглянув на Кейти, он улыбается до странности мягко и нежно, но переводит взгляд на меня – и черты его лица снова твердеют.
– Пошли, крошка цветок. Пора.
Хоть бы он перестал так меня называть! Прозвище напоминает мне о стихотворении и о том, что до надежды нам сейчас как до небес.
– Ещё минутку, можно? – тоненьким голоском спрашиваю я.
Я не успела рассказать Кейти об Эше и дубликатах, о странной считалочке, о том, как Нейт чуть не лишился рук. Но Торн решительно качает головой.
– Можно и мне пойти? – спрашивает Кейти.
– Нет. Прости, Катерина. Ты нужна мне здесь – ты же моя страховка!
Но мне бы очень хотелось узнать об истинных причинах заключения Кейти в башне. Действительно ли Торн считает её лишь страховкой или просто не хочет ни с кем делить?
Глава 34
Пока мы спускаемся по лестнице, Торн рассказывает, что решил для начала ударить по «Скотобойне», а дубликатов отложить на потом.
– Время дорого, – объясняет он. – Дубли никуда не денутся.
В книге и фильме всё так и было: повстанцы напали на бордель поздним вечером в пятницу, за день до того, как Розу повесили. Уиллоу и Роза тоже участвовали в нападении, притворившись, что хотят помочь повстанцам. Они спрятались в переулке с остальными, пока Саскья пробиралась сквозь посты охраны. Но потом влюблённые сбежали – спрыгнули в люк старой канализации и отправились по трубам к реке, как крысы.
Если хорошенько подумать, Роза поступила совсем нечестно: бросила друзей-повстанцев, чтобы смыться с мужчиной своей мечты. Конечно, она всегда была романтичной и непредсказуемой, но сейчас я назвала бы её эгоисткой.
Я рассказываю Торну всё, что мне известно о «Скотобойне»: где находится, когда и что там происходит, слабые места охраны. Мы входим в церковь, и Торн что-то шепчет ожидающей его Саскье. В течение часа церковь наполняется повстанцами. Они чистят оружие, изучают какие-то карты, обмениваются приглушёнными взволнованными восклицаниями, совсем как в книге! И я снова думаю о нитях сюжета и наших судеб, о том, как странно они порой переплетаются, несмотря ни на что.
Нейт спит на деревянной церковной скамье. Кто-то накрыл его одеялом, и мне видна лишь его светловолосая голова. Я сажусь рядом с ним. Неужели ему придётся расти в этом жестоком мире? Работать в Полях ночи напролёт, а днём возвращаться в смрадный грязный город? И я ничего не могу поделать, ничего не могу изменить. Слова Баббы крутятся у меня в голове: «Застрянь ты навсегда в этом мире, в нашей вселенной, как бы ты прожила свою жизнь? Каким дефом ты бы стала?» Возможно, единственное, что я могу, – это оставаться верной себе. И сейчас это значит – позаботиться о Нейте, Кейти и Эше и отомстить гемам.
Темнеет, и я бужу Нейта. Мы выходим из-под защиты церковных стен в холодную ночь. Небо затянуто облаками, я едва различаю очертания окружающих нас зданий. Повстанцы грузят оружие на видавшие виды «Хаммеры», грузовики и летающие ховеркрафты, когда-то принадлежавшие гемам.
