– И что в ней особенного? Таких у меня и дома хватает, – обращается она к охране.
Мальчик-официант, наполнив бокалы, уходит. Мне бы ещё чуть-чуть продержаться, и… Нащупав влажными пальцами молнию на комбинезоне, я на мгновение замираю. На мне есть одежда, но чувствую я себя абсолютно голой, будто снова в грязной комнатке на пропускном пункте, как бабочка, приколотая за стеклом.
– Эй! Показывай свои богатства! – рявкает охранник.
– Пристрели её! – кричит другая женщина, отвратительно ухмыляясь.
Охранник вскидывает ружьё, и пол медленно уходит у меня из-под ног.
– Подождите, – вмешивается Говард. – Я знаю это обезьянку. Она из поместья Харперов. Как мило! У Джереми симпатичные игрушки. – Отхлебнув шампанского, он делает мне знак продолжать.
Я медленно расстёгиваю молнию и так же медленно спускаю комбинезон с плеч. Моя кожа кажется синей на фоне розовых стен. Каждая царапина и ссадина на теле громко напоминают о себе. Безрукавка под комбинезоном давно перепачкана и вся в пятнах пота, как шкура пегой лошадки. Щекам становится жарко от непролитых слёз.
– Фу, гадость какая! – фыркает дама с мерзкой ухмылкой.
– А по-моему, это великолепное представление, дорогая! – смеётся ей в ответ Говард. – Интересно, скоро она заплачет?
Я медленно поворачиваюсь, злясь на предательские слёзы, злясь на свою медлительность – Саскья справилась гораздо быстрее! – злясь на гемов, которым лишь бы унизить меня побольнее. Но шампанское почти выпито, и, покрепче сжав челюсти, я продолжаю свой импровизированный танец.
Широкоплечий мускулистый гем тянет ко мне руку.
– У тебя там что, деревянная нога?
Вздрогнув, я отшатываюсь.
– Не заплатил – не трогай! – смеётся Говард. – Ты правила знаешь. – Он наклоняется, чтобы поставить пустой бокал на столик, но промахивается, и стекло разлетается мелкими осколками.
Закатив глаза, широкоплечий откидывается на спинку кресла.
– Нет здесь никаких правил… – слабеющим голосом шепчет он.
– Альберт, что с тобой? – спрашивает Говард дрогнувшим голосом. Вцепившись в спинку стула, он тащит его к себе.
Один из охранников тянется за оружием, но бессильно сползает по стене на пол. Все гемы обмякли в креслах, закатив глаза и вывалив языки.
– Извращенцы! – бормочу я, застёгивая комбинезон.
Дверь распахивается, и я поворачиваюсь в надежде увидеть Торна, но на меня смотрит охранник, который открыл мне входную дверь. Ему отравленного шампанского не досталось. Какая глупая ошибка!
– Что за чёрт?! – ревёт он, наставляя на меня оружие.
– Пожалуйста, не надо. Я ничего не знаю! – хнычу я, прижавшись всем телом к стене и мечтая превратиться в камень.
Взяв со столика бокал, охранник нюхает остатки содержимого.
– Ах ты, хитрая дрянь! – медленно произносит он, держа меня на мушке.
Надо бы выключить свет, подать знак, как советовала Саскья, но я застываю, не в силах пошевелиться. Чёрный глаз дула смотрит мне прямо в грудь. Я слышу громкий хруст, и охранник падает на пол, успев спустить курок. Пуля выбивает куски штукатурки в дюйме от моей головы.
В открытую дверь с огромной битой в руке вваливается Торн.
– Жива? – только и спрашивает он, и я слабо киваю. – Вот умница! – восклицает лидер повстанцев, оглядев комнату.
Меня захлёстывает волна гордости, но звуки стрельбы неподалёку напоминают, что дело не окончено. Вбегают повстанцы с оружием и верёвками в руках, и Торн бросается на второй этаж.
– Тем, наверху, яда не досталось! – кричу я ему вслед.
– Подвижные мишени – мои любимые! – смеётся Торн.
Повстанцы исчезают даже быстрее, чем появились. Вот и мой шанс. Надо бежать, скрыться во тьме и не оглядываться. Но как же дефы, которые ждут помощи? Я как матрёшка – составлена из разных куколок, из разных Виол, каждая со своими воспоминаниями, желаниями, страхами. Вот Виола, пускающая мыльные пузыри на лужайке. Виола-подросток, влюблённая в Рассела Джонса. Виола в роли Розы, отчаянно стремящаяся домой. Виола-деф, натерпевшаяся от гемов и полная ярости. Кто же я?
– Виола! – слышу я будто ответ на мой вопрос.
У двери стоит Эш, неуклюже зажав в руке небольшой пистолет, с широкой улыбкой на бледном лице. Подбежав, он хватает меня в объятия. Я прижимаюсь щекой к его тёплому плечу, вдыхаю знакомый запах его волос – от него пахнет дымом и сеном – и забываю пережитое унижение.
– Где Нейт? – спрашиваю я.
– С Саскьей и Мэтью. Они присмотрят за ним. Пойдём, надо выбираться отсюда.
Но та из матрёшек во мне, что переполнена гневом и обидой, не желает сдаваться.
– Подожди. На втором этаже одна девушка… Ей надо помочь.
– И что? Подождём снаружи, там безопаснее.
Я будто снова слышу голос Баббы: «Застрянь ты навсегда в этом мире, в нашей вселенной, – как бы ты прожила свою жизнь? Каким дефом ты бы стала?»
– Я должна ей помочь, – настойчиво говорю я, глядя в прекрасные глаза Эша.
Глава 36
Он смотрит на меня голубыми глазами – как приятно их видеть, насмотревшись на красное! – и со вздохом поднимает пистолет.
– Я никогда никого не убивал.
– Надеюсь, тебе и не придётся.
Прижимаясь к стене, мы поднимаемся на второй этаж. Там целая сеть коридоров. За каждой дверью открывается новая картина – перепуганные связанные гемы, охранники с кляпами во рту, полуодетые дефы. Дверь за дверью, картина за картиной… Девушки с рыжими волосами нигде нет.
Мы поднимаемся ещё выше по шаткой лесенке. По моей шее стекают капли пота, в ушах грохочут барабаны, дом будто проникает в меня, захватывает в свою сеть. Перед нами тянется длинный коридор, освещённый лишь жалкой оранжевой лампочкой под потолком. Мы под самой крышей, потолки здесь низкие, скошенные.
Двери в этом коридоре закрыты, сюда повстанцы ещё не добрались.
– Здесь никого нет, – шепчет Эш.
Поворачиваясь, чтобы уйти, я вдруг слышу тихий всхлип. За дверью кто-то плачет. Эш поднимает пистолет, и, переглянувшись, мы вламываемся в комнату.
В полутьме перед нами широкая кровать под малиновым балдахином. Горят свечи, пахнет благовониями и потом. На кровати сидит рыжеволосая девушка в разорванном платье, в дыре видно округлое белое плечо. К виску девушки прижат пистолет, который держит в руках гем в расстёгнутой рубашке.
– Я услышал шум и выстрелы, – говорит гем, обращаясь к Эшу. – Отпустите меня, или я пристрелю эту девку.
– Куда ты пойдёшь? – спрашивает Эш, нацелив на гема пистолет. – Дом захвачен повстанцами, и они очень злы.
Я делаю шаг вперёд.
