Палач уже на своём месте, держит руку на рычаге. Я знаю: мои воображаемые доспехи не позволят мне свалиться на пол – я выстою. Медленно поднявшись по деревянной лестнице, я встаю на люк в полу. Палач набрасывает мне на шею верёвочную петлю. Возможно, в поисках последнего утешения я стискиваю в кармане половинку сердечка с зазубренным краем – мой кулон. Дом, милый дом…
Президент снова что-то говорит:
– За совершённые преступления тебя приговаривают к казни!
Я отыскиваю взглядом Элис. Её глаза полны слёз, она то и дело вытирает лицо. Как, наверное, тяжело сознавать, что канон всё-таки завершится и ей придётся покинуть это забытое Богом место. Она и не знает, что дома до неё доберётся президент гемов и заставит написать нужную ему книгу. Я стискиваю челюсти, чтобы не застонать от боли в груди. Отведя взгляд, я вижу загон для дефов, и там, за решёткой, рядом с Эшем стоят Саскья и Кейти.
На лице Кейти написано страшное волнение. Она судорожно вцепилась в свои рыжие волосы, словно удерживая голову на месте. Встретившись со мной взглядом, она подмигивает, будто мы снова в классе и она слушает мой доклад о любимой книге. По лицу Саскьи текут слёзы. Оказывается, она очень красивая, когда не хмурится и не рычит на всех подряд.
Потом я смотрю на Эша. Жаль, что я не сказала ему правды. Не рассказала о «Комик-Коне» и параллельной реальности, об Уиллоу и Элис и обо всём остальном. Но больше всего я жалею, что не сказала ему о своей любви. Даже если нам суждено прожить наши жизни в разных мирах, не зная о существовании друг друга, я могла бы сказать ему правду и увидеть счастливый свет его голубых глаз.
Бьют барабаны. Точно как в каноне. Я поворачиваюсь к Уиллоу и жду. Сейчас он перепрыгнет через ограду, бросится на эшафот и крикнет, что любит меня. Барабаны бьют всё громче, всё быстрее. Вот сейчас… Но Уиллоу стоит совершенно неподвижно. Его руки дрожат, а глаза закрыты.
Моё сердце замирает в груди. Я даже представить себе не могла, что Уиллоу примёрзнет к месту. Если он не скажет нужных слов, если канон не завершится… Что тогда? Я, скорее всего, просто умру на виселице, а все остальные – Эш, Саскья, Кейти и даже Элис – исчезнут без следа.
Барабаны бьют, но Уиллоу не двигается с места. Его глаза крепко зажмурены, губы подрагивают, как будто он шепчет молитву. Возможно, ему надо было побродить ещё день с Розой по городу, чтобы действительно влюбиться в неё. Или теперь в его мыслях царит прекрасная Элис, а Роза ему не нужна? Или этот Уиллоу, мой Уиллоу, гораздо слабее героя из книги и фильма? Как бы то ни было, я проиграла. Из глаз у меня текут горячие слёзы. Я проиграла. Всё было бессмысленно и бесполезно.
«Давай, Уиллоу! – мысленно кричу я ему. – Не будь слабаком! Действуй!»
Бьют барабаны. Я перевожу взгляд на Элис и мысленно прошу её пнуть Уиллоу или дать ему подзатыльник, чтобы привести в чувство. Но я знаю, что Элис не хочет завершения канона. Элис мечтает остаться в этом мире. Если бы только она знала правду! Если бы я могла ей рассказать…
Барабаны грохочут, но Уиллоу стоит неподвижно, зажмурившись, боясь даже взглянуть на меня. Элис медленно закрывает и открывает глаза, с улыбкой ожидая моей смерти.
Она выбрала их. И предала меня.
Барабанный бой смолкает, и цепочка с кулоном выскальзывает из моих пальцев. Тишина. Только половина сердечка, печально звякнув, падает к моим ногам.
Вот и всё.
Задержав дыхание, я жду. Сейчас откроется люк, и верёвка вопьётся мне в шею. Но в полной тишине вдруг раздаётся голос. Громкий, сильный, исполненный гнева голос.
– Стойте!
Перепрыгнув через ограду, к эшафоту спешит Элис. Она взбегает по ступенькам и останавливается, прижимая к груди дрожащие руки. Мгновение она пристально смотрит на меня. Её прекрасное лицо искажено страхом, а на шее, в самой ложбинке, сияет на солнце половина сердечка. Как я могла в ней сомневаться?! Это же моя Элис!
Она медленно кивает мне, и мы без слов понимаем друг друга. Элис поворачивается к толпе:
– Меня зовут Элис. У девушки-дефа, которую вы хотите повесить, тоже есть имя. Её зовут Виола. И она самая добрая и храбрая на свете. Гем она или деф – не важно, прежде всего она человек.
Элис почти слово в слово цитирует книгу, впервые придерживаясь канона. Её голос взмывает над стенами Колизея, летит к самому небу.
– Она не преступница и не соблазнительница. Она – моя лучшая подруга, и я люблю её всем сердцем. – Взглянув на меня синими глазами, Элис повторяет: – Я люблю тебя, Виола!
Президент на экране у меня за спиной раздражённо фыркает. Он проиграл. Элис мечтала жить как гем, остаться в этом мире, но теперь она жертвует всем ради меня. И вдруг я понимаю, что хотела сказать мне Бабба. Именно это для Элис – самопожертвование и любовь. Она не напишет продолжения книги о прекрасном мире гемов. И я отвечаю ей самой широкой и счастливой улыбкой, на какую способна.
Я думала, что произнести последнюю реплику будет очень сложно, зная, что за этими словами последует боль, но всё получается просто и легко.
И без дальнейших церемоний я отвечаю, наполнив Колизей пусть не пушинками чертополоховой гранаты, а моим звонким голосом:
– Я люблю тебя!
И люк у меня под ногами наконец открывается.
Глава 51
Я боялась, что боль поглотит меня целиком, как в огне, но всё оказалось иначе. Петля крепко охватывает шею, нещадно царапая и обжигая. Тело падает куда-то вниз, лёгким не хватает воздуха, а ноги дёргаются в поисках твёрдой опоры. До меня доносятся крики толпы, сначала радостные, потом разъярённые, крики накатывают, как океанские волны. Свет мерцает, надо мной будто взрываются звёзды.
Мне вдруг становится всё безразлично, я словно покидаю своё тело, как в тот час, когда у меня на руках умирал Нейт. Боль остаётся где-то позади, я ничего не вижу и не чувствую. Я парю высоко, наблюдая за происходящим внизу, как за сценой из фильма.
Я слышу голос Элис. Она кричит:
– Мы не позволим правительству убивать безвинных дефов!
А потом вступает другой голос, очень знакомый. Мамин голос.
– Давай, Виола. Вот так. Хорошо.
– Ещё немножко, мам, – пытаюсь сказать я в ответ. Поднявшись ещё выше, под самые облака, я вижу Элис и Кейти. Они смотрят в небо, словно видят мой призрак, летящий к солнцу. Запах дохлых птиц сменяется запахом мыла и лекарств.
– Вот так, милая. Молодец! Просыпайся.
Толпа внизу беснуется, в воздух взлетают сжатые кулаки. Эш с мокрым от слёз лицом несёт моё тело по арене.
– Кто здесь животные? – кричит Элис. – Кто животные?
И я вижу, как дефы перелезают через стены Колизея. Впервые за столетия они заодно с гемами. Их объединила моя смерть.
– Давай, Виола! Открывай глаза.
