— Род Гействальдов отказался от них столетия назад. От них избавляются с самого рождения.
— Коралин, ты, случаем, не мертва? Ты Рождённая Смертью?
Она бросает на Аки сердитый взгляд.
— Дер Тодес Геборен. Да. Как и все Гействальды. Это наш дар. Источник нашей силы.
— Вы Бродячие. Вся ваша грёбаная семейка. Вот в чём ваш секрет. Может, Учёные и особенные, но вы нечто совершенно другое. Держу пари, никто вообще не знает, что есть четвёртый вид Бродячих.
— Немногие. И они либо работают с нами, либо быстро умирают.
— Держу пари. Это большой секрет, чтобы прятать его веками. Вот почему вы перебрались в Америку? Вы не могли оставаться в старой стране без того, чтобы кто-нибудь наконец не выяснил, что вы такое? Очень скоро вам бы пришлось уничтожить всех Саб Роза Европы. Не лучший способ заводить друзей и оказывать влияние на людей
[326].
— Что-то в этом роде. Но ещё мы приехали по той же причине, что и Спрингхилы. Дома не было места для новых династий. Здесь была открытая земля и плодородная почва. На Востоке уже обосновались семьи, так что мы последовали за Спрингхилами на Запад. Долгие годы это был рай, но затем всё изменилось.
— Пришли другие Саб Роза и начали теснить вас?
— Конечно же, нет. Мы поощряли их следовать за нами. Невозможно построить настоящую династию в пустыне. Династия должна цениться и признаваться.
— Тогда зачем ты это делаешь? Сколько старых семейств тебе нужно убить, чтобы доказать, что вы лучшие? Сколько ещё богатства и власти вам надо? Какого чёрта вам на самом деле нужно?
— Следующий миллион лет, — отвечает она. Коралин расхаживает по комнате, пока говорит. Я наступил на больную мозоль. — Эта земля наша. Она принадлежит Дер Тодес Геборен. Остальные семейства могут оставаться здесь до тех пор, пока понимают, кто здесь правит. Но не вы. Ни ваши магазины, ни промышленность, ни автомобили, ни шум. Когда мы пришли сюда, живущие вдоль реки индейцы не беспокоили нас. Они поняли, кто мы и что мы. Они уважали нашу частную жизнь, а мы — их. Потом пришли другие. Торговцы из Мексики. Испанцы на кораблях. Европейские трапперы
[327] и поселенцы. Они прогнали индейцев. Мы травили реку. Мы призывали туман с океана. Мы морозили и душили их, но они не ушли. Они посадили деревья и пригнали свой вонючий скот. Они построили свои города и расплодились, как крысы. Они полностью изменили эту землю. Мы с трудом узнавали свой дом.
— Но они научились держаться от вас подальше, так что, должно быть, вы редко вступали в контакт.
— Чарльз Спрингхил был дураком. Он решил, что мы должны сосуществовать с вами, людьми, и, будучи старейшей семьёй, убедил остальных пойти вместе с ним.
— Итак, ты решила перебить всех, чтобы отомстить Чарльзу за то, что он пренебрежительно обошёлся с тобой. Звучит убедительно, за исключением того, что когда я выглядываю наружу, то не вижу никакого организованного нападения. Всё, что я вижу, лишь хаос. Я имею в виду, что Аки носился по округе, открывая вручную люки, как какой-нибудь глупый подросток, устраивающий мелкие пакости на Хэллоуин. Всё должно было быть не так, верно? Это не твой план. Это месть Элеоноры. Кража Друджа запорола твой график, и ты не была готова.
— Это не имеет значения. Сегодня. Завтра. Это давно назревало, и вот свершилось.
— Сегодня ночью всё закончится.
— Да. Големы, которых мы выпустили, должны прояснить ситуацию. Вы, люди, можете сейчас уйти и жить, либо можете умереть здесь и бродить по Хребту Шакала, пока не погаснут звёзды.
— Интересно, что будет, если я прижму тебя к земле и стащу голову с твоих прелестных плеч?
Она улыбается и касается рукой губ.
— Аэлита сказала, что когда ты не добьёшься своего, то станешь угрожать. Она дала мне кое-что ценное для тебя. Нефрита по имени Кэнди.
— Что-нибудь ещё?
— Голову, которая болтает без умолку.
Она ждёт, что я что-нибудь скажу. Я молчу и стою неподвижно.
— Интересно. Аэлита сказала, что в этот момент ты должен напасть. Она сказала, что ты вспыхиваешь от всего, напоминающего угрозу.
— Я больше не такой. Вся эта патетика лишь повеселит нападающего.
— Не могу не согласиться.
— Тогда почему бы тебе не убрать то, что ещё дала тебе Аэлита, и не подумать вместе, как из этого выбраться.
Она достаёт из рукава атаме.
— Знаешь, что это такое?
— У меня есть точно такой же.
— Хорошо. Я буду держать его подальше, чтобы ты его видел, но не думаю, что уже готова отдать его совсем.
— Как угодно. Вот как мы поступим. Я хочу отдать тебе Друдж. Ты воспользуешься им, чтобы вернуть Бродячих в Хребет. Когда закончишь, ты получишь Аки, а я получу Кэнди и Касабяна.
— А почему я просто не воспользуюсь Друджем завтра, и всё это не начнётся сначала?
— Как только Бродячие вернутся внутрь, я попрошу Мунинна хорошенько запечатать пещеры. Мёртвые останутся там на тысячу лет. При условии, что ты не подорвёшь себя сама, как Ренье, то затем снова сможешь опробовать свой план.
— Давай Друдж.
— Доставь сюда моих друзей, и я отдам его. Сделаешь какую-нибудь глупость, и твой светловолосый мальчик умрёт, и ты ни черта не сможешь с этим поделать.
— Это ангельский нож. Он может просто убить тебя.
— Думаю, у меня получится уйти от твоего ножа, но просто уверен, что Аки не сможет избежать моего. Звони, и все отправятся домой спать в своих постелях.
— У меня нет телефона.
— Вон там на столе есть телефон.
Она подходит к письменному столу Люцифера и набирает номер.
Я бросаю взгляд на Аки. Клейкая лента всё ещё крепко держится и туго стягивает его руки и ноги. Вокруг ноги небольшая лужица крови. Достаточно, чтобы у него кружилась голова, но недостаточно, чтобы волноваться.
— Они в пути. Займёт несколько минут. Передвижение сегодня ночью слегка затруднено, — сообщает Коралин.
Я подхожу к одному из диванов и сажусь.
— Присядь, расслабься. Эта комната довольно уютная. Для нас. Бедняга Аки, должно быть, сейчас довольно сильно страдает. — Я оглядываюсь на него. — Как дела, чемпион? Нога пульсирует?
Он что-то бормочет сквозь липкую ленту. Даже с кляпом во рту, я могу распознать искреннее «иди на хуй».
