Кэнди улыбается.
— Это я ей сказала.
— Мы возвращаемся в клинику. Кэнди собирается показать мне забавные штуки с пиявками, — говорит Аллегра.
— С вами двумя не соскучишься.
Приятно видеть Аллегру полной энтузиазма. И Кэнди с чем-то, что может занять её мысли.
Я поднимаю рюмку.
— За Дока Кински.
Мы чокаемся и выпиваем.
— И Дока Аллегру.
Мы снова пьём.
Кэнди кивает на дверь.
— Нам нужно идти.
— Не давайте пиявкам помыкать собой.
Они выходят, болтая и смеясь. Я никогда раньше не видел двух людей, более воодушевлённых золотистыми жуками и ферментированной козлиной кровью.
— Терпение.
Это Видок.
— Терпение — не лучшее из моих качеств.
— Она не сбегает от тебя. Может, они с Кински и не были любовниками, но она всё ещё любит его. Ей потребуется какое-то время, чтобы пережить его потерю.
— Ага. Он умирает как раз в самое неудобное для большинства из нас время.
Видок похлопывает меня по плечу. Французы они такие.
— Не пей слишком много.
— Остановлюсь, когда смогу выложить рюмками твоё имя.
— Придётся взять имя покороче.
— Придётся забыть, как оно пишется.
Возможно, я неправильно смотрю на всё это. Возможно, мне следует поступить как Аллегра, и найти новую работу. Закрытие магазина может оказаться стуком судьбы в дверь. Мне нужно отправиться на другой конец города и посмотреть, вернулись ли в бизнес скинхеды. Я где-то слышал, что многие скинхеды держатся на плаву за счёт продажи мета. Интересно, сколько у них при себе наличных? Не думаю, что они станут звонить копам, если кто-то придёт и заберёт у них все деньги. Сколько ещё банд и мошенников в Лос-Анджелесе? Есть список Форбс-500 тех из них, у кого больше всех денег? Возможно, я на пороге новой карьеры.
Я вижу направляющееся в мою сторону знакомое лицо. Её сложно было бы не заметить в комнате в двадцать раз больше этой.
— Привет тебе. Последние несколько дней как-то было тебя не видно.
Бриджит кивает, берёт у меня из рук рюмку и допивает.
— Да, мне нужно было побыть какое-то время одной для того, что вы, американцы, больше всего любите. Собраться с мыслями. Стать восставшим — вовсе не то, что я планировала в этой поездке.
— Но ты и не стала. Мы вовремя остановили это.
— Но я чувствовала это. Я чувствовала, как инфекция сжигает меня. Я чувствовала, как умираю, но не по-настоящему.
— Не знаю, сколько раз меня закалывали и застреливали. Это часть моей работы. Риск быть укушенной — часть твоей.
— Конечно. Но есть ещё кое-что.
— И что же именно?
Она поднимает палец, и Карлос приносит пару новых рюмок. Она посылает ему воздушный поцелуй.
— То, как ты оставил Гействальдов, кое-кого расстроило, но я считаю, это было правильно. Если бы я была там, я бы помогла.
— Я знаю.
— Но есть ещё кое-что.
— Это я уже слышал.
— Твою подругу Кэнди ударили ножом. Твой отец мёртв. Саймон мёртв. Люцифер сам чуть не умер.
— Джонни ушёл.
— Кто это?
— Кое-кто, кого я знал совсем недолго. Славный парень. Он был сладкоежкой.
— Съёмки «Несущего свет», конечно, отменили. Слышала, что даже Золотую Стражу распустили.
Я делаю глоток «Джека» и киваю.
— Похоже на то. Я ходил к их складу, чтобы вытащить позвоночник Уэллсу, но он исчез, и там было пусто. На полу не было ни шурупа, ни гвоздя, ни масляных пятен.
— Это то, что я имею в виду под кое-чем ещё.
Она протискивается ближе, так что бы оказываемся бок о бок, и прижимается ко мне.
— Ты прекрасный человек. Знаешь это?
— Я практически слышу надвигающееся на меня «но», размером с «Титаник».
— Люди вокруг тебя страдают. Они умирают. И даже хуже.
— Я профессиональный магнит для дерьма. Знаю.
— Ты до смерти пугаешь меня, что, с одной стороны, делает тебя ещё привлекательнее, но ты носишь смерть, как это своё длинное чёрное пальто. Думаю, если бы всё было немного иначе, если бы мы встретились в другое время, я бы не чувствовала себя такой подавленной.
— Если ты ведёшь счёт, не забудь про Элис. Её тоже убили из-за меня.
— Не говори так.
Мы с минуту молча пьём. Ей хорошо у меня под боком.
— Итак, куда отправишься отсюда?
— Я остаюсь с Гиги Гастон
[334]. Возможно, ты встречался с ней на вечеринке у Гействальдов. Она работала на студии и после смерти Саймона заняла его место.
— Подцепить главу студии — умный ход для актрисы.
— И для моей работы тоже. Гиги одна из тех, кого я имела в виду под «моими людьми», когда звонила кое-кому забрать от бара тела восставших.
— Эта работа закончена, ты же знаешь. Бродячие исчезли. Они все умерли, когда разбился Друдж.
— Ты абсолютно уверен?
— Угу. Но беспокойство по этому поводу — хороший предлог пойти с Гиги. На твоём месте я бы так сказал.
— Если бы ты хоть на десять процентов меньше пугал меня.
— Нет. Ты правильно поступаешь. Скоро всё снова станет странным и, боюсь, я окажусь в самой гуще событий. Если Гиги может позаботиться о тебе, тебе нужно идти с ней.
Она отстраняется и смотрит на меня, наморщив лоб.
— Ты же не ненавидишь меня? Ты же не думаешь, что я трус, раз дезертирую?
— Нет, конечно. Ты всегда была умной.
Она берёт мою голову в руки и крепко целует меня.
— Береги себя.
— И ты тоже. Стань кинозвездой. Будет забавно увидеть тебя высотой в пятьдесят футов
[335].
— Только ради тебя.
Она двигается прочь, и я кричу ей вслед.
— Знаешь, ты так и не сказала мне своё настоящее имя.
Она улыбается.
— Знаю. Нам нужно просто как-нибудь найти друг друга в пути, и тогда я скажу тебе.
И она уходит.
— Вау. Прогуляться с тобой было настоящим толчком для эго. — Говорит Касабян. — Быть отбритым дважды за вечер. Даже у меня получается лучше с этими извращенками девицами-готами.
