— Сижу? Скажи это моим ожогам.
— Я не об этом. Ты вернулся, чтобы добраться до людей, которые причинили вред тебе и Элис, и ты это сделал. Отлично. Теперь тебе нужно найти следующее, что ты собираешься делать со своей жизнью.
— Типа, научиться играть на флейте или, может, спасать китов?
— Ты должен повзрослеть, привести себя в порядок и вести себя как порядочный человек.
— Я совершенно уверен, что не являюсь ни тем, ни другим.
— Кто это говорит?
— Бог. По крайней мере, все, кто на Него работают.
Аллегра задумчиво смотрит мимо меня в пространство.
— Если я дам тебе немного зверобоя, будешь его принимать? Он мог бы помочь твоему настроению.
— Дай его Касабяну. Это он сидит взаперти.
Аллегра тянет меня к окну и внимательно осматривает на свету.
— Ты считаешь, твоё лицо становится хуже?
— Дай определение слову «хуже».
— Перемены становятся заметнее?
— Я знаю, что я считаю. Скажи мне, что ты думаешь.
Она кивает.
— Становится хуже. Твои старые шрамы затягиваются, а свежие порезы не исчезают, как раньше. Ты по-прежнему быстро исцеляешься, просто не до смешного быстро.
— Можешь это остановить?
— Оставляю на твоей совести просить меня о прямо противоположном всему тому, чему я училась последние шесть месяцев.
— Мне нужны мои шрамы. Ну же, если ты можешь что-то починить, то должна уметь и ломать это, верно?
— Я могу выбить из тебя дерьмо гвоздодёром. Это будет легче, чем приготовить зелье шрамов.
— А как насчёт чего-нибудь, что хотя бы остановит дальнейшее исцеление?
— Я ничего такого не знаю.
Пока Аллегра говорит, открывается дверь.
— Зато я знаю, — говорит Видок.
Он входит с бумажным пакетом, полным чего-то, выглядящего как сорняки, жуки и органы животных, отвергнутые компанией по производству собачьего корма. В руке у него банка, полная бирюзовой жидкости.
— Голубой янтарь.
Он протягивает банку Аллегре, которая встаёт и чмокает его в щёку.
— Это мазаринский лёд?
— Уи
[91]. Если заглянешь в «Енохианский Трактат», большую серую книгу возле старого перегонного куба, то найдёшь запись об эликсире Чашницы. Возьми этот янтарь и начни собирать остальные ингредиенты.
— Это вернёт мои шрамы?
— Нет, но мы могли бы остановить исцеление. Чашница варила и подавала богам эликсир, даровавший им вечную жизнь, сохраняя их такими, какими они были всегда. Её эликсир не лечит; он оставляет на месте болезни и инфекции. Тевтонские рыцари во время Крестовых походов привезли его из Святой земли для заразившихся проказой товарищей. Подозреваю, что раз он останавливает распространение болезни, то я смогу сделать так, чтобы он оставил на месте твои шрамы.
— Но ты не знаешь.
— Откуда мне знать? Только ан ом фу
[92] просит способ остановить исцеление.
— Отфукай меня, парень. Дай мне шкуру, как у носорога. Пусть я выгляжу как Человек-слон
[93].
— Может потребоваться некоторое время, чтобы всё получилось, но посмотрим, что можно сделать.
Видок с Аллегрой собирают на рабочем столе растения и зелья, кусачки и дробилки. Им не нужно много разговаривать. Лишь шепнуть слово-другое, чтобы второй понял, что им нужно. Они прекрасная команда. Бэтмен и Робин, но без педерастического подтекста. На секунду я действительно их люто ненавижу. У меня так же мог быть надёжный партнёр, а я застрял с Чудовищем, Которое Не Затыкается. Интересно, какими спокойными были бы эти двое спустя неделю касабяновых криков о порно и сигаретах. Нужно будет принести его на семейных ужин. У Видока где-то здесь наверняка есть кляп с шариком.
Чёрт возьми. Какой же я мелкий говнюк. Вот они тут, работают над спасением моей задницы, а всё, на что я способен, это скулить о бедном, несчастном себе. Мне нужно пойти и убить что-нибудь настоящее; не прикончить дохлых чирлидерш, а что-нибудь живое и мерзкое, что-нибудь такое, что заслуживает этого.
— Какая ирония, не так ли?
Я смотрю в глаза Видоку.
— Ты провёл все эти годы в аду, сражаясь за то, чтобы остаться в живых, калечась и зарабатывая свои шрамы. Затем ты возвращаешься домой в надежде уничтожить и своих врагов, и самого себя, но вместо этого оказывается, что ты исцеляешься и снова становишься прежним собой.
Я встаю и смотрю на свой телефон. Ещё есть время сделать пару остановок до того, как нужно быть в «Шато».
— На хер меня прежнего. У прежнего меня дебилы украли жизнь, а самого дорогого ему человека убили. Если я снова начну превращаться в того засранца, то сам сдеру с себя эти шрамы и приставлю дробовик ко лбу.
— Но как ты на самом деле себя чувствуешь? — спрашивает Аллегра.
— Спасибо, что подлатала меня. Увидимся позже.
— Куда это ты собрался?
— Нужно купить платье на выпускной.
Я сделал небольшую остановку в «Бамбуковом доме кукол». Вы не хотите слишком часто играть в «окажите услугу, я — рок-звезда», но когда за вами ходят по пятам, потому что вы знаменитость-убийца месяца, почему бы время от времени не пользоваться этим, например, когда вам нужен человек в паранормальном бизнесе, и у вас нет времени валять дурака?
Медиумы, экзорцисты и пожиратели грехов в «Бамбуковом доме» не из толстосумов, так что большинству из них приходится браться за случайную работу, чтобы оставаться на плаву. Когда вы всю ночь консультируете призраков по вопросам карьеры, трудно целый день отвечать на телефонные звонки или толкать латте яппи
[94]. Большинство паранормальных людей склонны баловаться такими вещами, как азартные игры, сексуальные услуги и торговля краденным. Мне лишь нужно попросить пару людей найти хорошо упакованного вора. Он продаcт мне за сотню новую кожаную спортивную куртку и пальто стрелка, что дёшево даже по меркам магазинных воришек. Конечно же, теперь он может рассказывать своим клиентам, что у него покупает Сэндмен Слим, и задрать цены. Да не будет разорван круг славы
[95]. Аминь.
