— Какой-то дурдом творился. Прости. У нас много работы вне клиники.
— Я заметил.
Кэнди носит в машину всё меньшие и меньшие коробки по одной за раз, чтобы не нужно было подходить. Я одариваю её широкой улыбкой ток-шоу.
— Привет. Как ты?
Она на секунду прекращает погрузку, но остаётся у задней части автомобиля.
— Ладно. Ты как поживаешь?
— Мне чуть не сожгли руку, а остального меня избили в говно вампиры. Я надеялся, что хоть один из вас ответит на мой звонок и поможет, так как полагал, что вы этим зарабатываете на жизнь. Но, не парься. У меня есть «Бактин»
[100].
— То есть, проблема решена, — отвечает Кински.
— Надеюсь, ты занимаешься каким-то сверхтонким лечением, куда бы ни направлялся. Лучше бы тебе придумать, как лечить рак с помощью мороженного или ещё что-нибудь, потому что твоя репутация здесь катится к чертям.
Кински приближается ещё на шаг и понижает голос.
— В мире происходит много чего, не имеющего к тебе никакого отношения.
— И что это значит?
— Это значит, что тебя всегда будут сжигать. Или надирать задницу вампиры. Синатра поёт «Мой путь», а ты ломаешь себе рёбра. Ты ходячая катастрофа, и я не могу это исправить.
— Ко всем чертям спасибо, док. Ты настоящий осколок клятвы Гиппократа. Я бы попросил тебя дать направление к другому врачу, но в Лос-Анджелесе полно всяких придурков, так что будет несложно найти его.
— Хочешь совет? Начни угонять машины скорой помощи вместо крутых тачек. Аллегра может позаботиться о тебе, пока мы не вернёмся. Это всё, что я могу для тебя сделать прямо сейчас.
— Куда вы так торопитесь? У вас двоих всё в порядке?
— Нам с Кэнди нужно быть в другом месте. Мы должны быть там в ближайшее время, а стоя здесь и разговаривая с тобой, мы не приближаемся к цели.
Кински идёт к своей машине, Кэнди садится внутрь. Я подхожу с пассажирской стороны и смотрю на неё через окно. Она глядит на меня, отворачивается, и снова на меня. У неё в глазах что-то такое, чего я не могу понять. Это больше, чем неловкость из-за того, что мы целовались в Авиле, но не могу сказать, что именно. Неужели она опять слетела с катушек и кого-нибудь убила?
Кински заводит машину и газует. Он отпускает тормоз, и я отхожу в сторону, чтобы он мог вырулить на улицу. Я возвращаюсь в «Вейрон», когда слышу, как открывается и хлопает дверца машины. Секунду спустя Кэнди рядом со мной. Она обхватывает меня за шею.
— Я скучаю по тебе, но нам нужно ехать. Скоро всё будет в порядке. Увидишь.
Она чмокает меня в губы, разворачивается и возвращается в машину. Док выруливает на Сансет, где они растворяются в потоке.
«Шато Мармон» представляет собой огромный белый замок на зелёном холме, нависающий над Сансет, словно выпал из пролетавшего НЛО. Он вписывается в окружающий город со всей утончённостью крысы на именинном пироге. Французской крысы. В конце концов, это же шато.
Когда парковщик видит «Бугатти», он путает меня с кем-то, о ком должен позаботиться, и бросается к автомобилю. Его интерес длится, наверное, секунду, ровно столько времени мне нужно, чтобы выйти из машины. В подобных местах у людей кассовые аппараты в глазах. К тому времени, как мои ноги оказываются на земле, он уже точно подсчитал, сколько стоит моя одежда и стрижка, и я не прошёл проверку. И всё же, я езжу на машине за два миллиона долларов, так что могу оказаться эксцентричным иностранным режиссёром, только что прилетевшим на какие-то встречи и содомию, что означает, что он не может достаточно набраться храбрости, чтобы прогнать меня, словно бродячую собаку, только что нагадившую в большой головной убор Папы Римского.
— Добрый вечер, сэр.
— Сколько времени на твоих?
Он смотрит на часы.
— Без десяти одиннадцать.
— Спасибо.
Он рвёт парковочный талон пополам, одну половину протягивает мне, а вторую кладёт на приборную панель «Бугатти».
— Вы остановились в отеле?
— Нет. Встречаюсь с другом.
— Это будет стоить двадцать долларов, сэр.
Я рву парковочный талон и бросаю обрывки на землю.
— У меня идея получше. Оставь машину себе.
— Сэр?
Он хочет пойти за мной, но подъезжают другие автомобили, так что он отгоняет «Бугатти» в гараж.
Внутри я иду к стойке регистрации и тут меня осеняет, что у меня нет номера комнаты и никакого понятия, кого спрашивать. Очко в пользу Касабяна.
— Добрый вечер, сэр. Чем могу помочь?
Портье выглядит как Монтгомери Клифт
[101] и одет лучше, чем президент. Он улыбается мне, но его зрачки расширяются, словно он думает, что я собираюсь начать красть мебель из холла. Прежде чем прийти сюда, я заныкал кожаную куртку в Комнате Тринадцати Дверей, и на мне сейчас пальто стрелка. Я считал, что он выглядит более классическим и официальным, но, возможно, ошибался.
— Здесь остановился один мой друг, но у меня нет номера его комнаты.
— Конечно. Как зовут вашего друга?
— Не знаю.
— Прошу прощения?
— Он не станет давать своего настоящего имени, и я не знаю, каким именем он пользуется. У него их много.
Администратор слегка приподнимает брови. Теперь у него есть повод выпустить своего внутреннего надменного гада.
— Ну, я не уверен, чем могу помочь. Наверное, вам и вашему другу следовало заранее решить эту проблему. Вы вообще уверены, что он здесь? Мы специализируемся на довольно эксклюзивной клиентуре.
— Он будет в вашем пентхаузе. Самом большом из тех, что у вас есть.
Администратор улыбается, словно я насекомое, и он решает, наступить на меня или прыснуть «Рейдом».
— Боюсь, вы ошибаетесь, если только ваш друг не саудовский принц со свитой из тридцати пяти человек.
— Снова проверьте ваш список. Я знаю, что он здесь. Может, принц выписался.
— Комнаты принца забронированы на всё лето, так что здесь нет никакой ошибки.
Я достаю телефон и набираю прямой номер в свою комнату над «Макс Оверлоуд». Я знаю, что Касабян там, но он не отвечает. Он знает, который час, и, наверное, танцует джигу сороконожки и смеётся надо мной, пока телефон всё звонит и звонит. Я кладу телефон обратно в карман. Администратор смотрит на меня. Выражение его лица не изменилось. Чего мне хочется, так это пробить дыру в фасаде стойки, протянуть руку, схватить его за яйца и заставить петь песенку «Клуба Микки Мауса». Но сейчас я работаю над теорией, что убийство всех, кто мне не нравится, может быть контрпродуктивным. Я учусь пользоваться внутренним голосом, как большой мальчик, поэтому улыбаюсь в ответ администратору.
