Он кричит:
— Выбирайся! Немедленно выбирайся!
— Успокойся. Ты бывал во множестве более грязных мест, чем это.
— Мудак, посмотри вниз.
Я отодвигаю в сторону платформу Касабяна и смотрю себе под ноги. На дне контейнера, на груде бутылок «ДД», коробок и потёртых футляров от DVD лежит мужская рука. Несколько сантиметров кости торчат из изорванного и разодранного запястья. Похоже, у крыс был воскресный фуршет.
— Пожалуйста, верни меня внутрь.
— Чем ты так расстроен? Она не твоя.
Я выбираюсь из мусорного контейнера и ставлю его на землю.
— Извини. Я не могу снова тащить тебя голым по коридору. На этот раз у тебя будет маскировка.
В контейнере поверх мусора лежит диснеевская коробка. Я беру её, надеваю на Касабяна и заношу его внутрь, а затем отношу наверх, в комнату. Включаю питание на мониторе и ставлю его перед ним. Всё ещё идёт «Чёрное воскресенье». Он с минуту пялится на него, словно впервые в жизни видит кино, а затем выключает.
— Пиво осталось? — спрашивает он.
— Думаю, да.
Я беру бутылку из мини-холодильника, откупориваю и задвигаю под него его ведро. Касабян всё ещё пялится в пустой экран монитора.
— Видел эту хуйню?
— Она была практически у меня на ноге.
— Как думаешь, откуда она?
— От руки какого-то парня.
— Я имею в виду, узнал её? Выглядит знакомо?
— Она выглядит как рука. Хочешь поизображать Шерлока Холмса? Могу бросить тебя обратно и хоть весь день играй с ней в ладушки.
— Разбросанные части тел. Это плохое предзнаменование для меня. Я не могу позволить себе потерять что-нибудь ещё.
— Это точно. Вселенная сделала остановку возле нашего мусора, чтобы лично доставить тебе послание из Великого Запределья. Возьми себя в руки. Наверное, какой-то алкаш сдох в округе, и собаки добрались до него. Или снова на пляж выбросили медицинские отходы, и дети растащили по всему городу ноги и глазные яблоки.
— Какое расточительство. Рука в идеальном состоянии, как эта.
— Поищу ещё одну. Сможешь носить их, как ангельские крылья.
— У меня больше такого не будет. Люцифер никогда этого не допустит.
— Ты имеешь в виду тело?
— Знаешь, это унизительно. Вся эта ситуация. Я даже не собака. Я половина собаки. Более того, моё окружение состоит из вас с Люцифером, грызущих мою задницу, словно это филе миньон. Вам обоим нужна информация, и я знаю, что однажды скажу одному из вас то, что вам не понравится, и вы без раздумий бросите меня в дробилку для древесных отходов.
— Я не могу помочь тебе с телом. Чёрный клинок — это гнусная демоническая колдовская машина. Что бы он ни отрезал, оно остаётся отрезанным, и вся королевская конница, вся королевская рать не может, ну, ты знаешь.
Касабян отхлёбывает пиво. Оно вытекает из его шеи прямо в ведро со звуком, напоминающим что-то среднее между лёгким летним дождиком и как будто кто-то писает в бумажный стаканчик.
— Итак, мой выбор: я могу вернуться в ад на вечное проклятие и муки, но, по крайней мере, у меня будет тело, либо я могу вечно быть здесь с тобой в качестве Зардоза
[191] на скейтборде. Ты бы подумал, что это лёгкий выбор, но это не так.
— А в Кодексе говорится что-нибудь о том, что кто-нибудь в твоей ситуации собрал тело обратно?
— Нет, но я скажу тебе одну вещь, которую узнал. Любое заклинание может быть разрушено. Любое разрушенное заклинание может быть восстановлено.
— Если хочешь, я могу поговорить с боссом.
Он качает головой и бросает бутылку в мусорное ведро.
— Забудь. Офисные интриги — это последнее, во что мне нужно ввязываться.
— Я могу понять, насколько отстойная твоя ситуация, но, на тот случай если ты не заметил, никто из нас не волен отправиться пить Май-Тай на Мауи. Возможно, если мы не будем шпынять друг друга в ду́ше, то сможем что-нибудь сделать для улучшения этой дурацкой ситуации. Я не знаю, что именно, но, может быть, хоть что-то.
— Собираешься что-то улучшить? Пиздец, прям гора с плеч. Только не забудь сказать Санте, что мне понадобится стремянка, когда он на следующее Рождество подарит мне ту пони.
Я встаю и начинаю искать какую-нибудь незапятнанную кровью одежду. Когда я натягиваю ботинки, Касабян говорит: «Вельзевул — единственный из крупных генералов, который ещё не присоединился к шайке Мейсона. У того все остальные генералы, но армия Вельзевула почти такая же большая, как все остальные вместе взятые. Но если его прикончат, или он переметнётся, на этом всё. Мейсон победил.
— И Люциферу некуда идти.
— Аллегра может обучить его работе на кассе. Он сможет быть ночным менеджером, а мы станем его боссами.
Я проверяю ящики прикроватной тумбочки в поисках чего-нибудь покурить. Ищу в карманах электронную сигарету, а затем вспоминаю, что швырнул её в канал в танцевальном зале. Иногда мы делаем глупости, чтобы позабавить женщин.
— Есть кое-что ещё.
— Не говори мне. У Мейсона есть герпесный пистолет. Или бомба, дающая всем жирную задницу, и они впадают в депрессию и садятся весь день есть мороженое, пока он не возьмёт верх.
— Всё верно, Мейсон кое над чем работает. У него есть свой собственный Манхэттенский проект, над которым вместе трудятся алхимики, колдуны, ведьмаки и демоны. Один из шпионов Вельзевула выяснил это и передал весточку. Из того, что я слышал, сразу же после этого он оказался в Тартаре.
— Ты можешь слышать, как Люцифер общается с другими демонами?
— Не всегда и не всё. Но я слышал достаточно.
Я пожимаю плечами и прекращаю поиски курева. Всё нормально. Мне нужно прогуляться, чтобы избавиться от шишек в ногах и боку.
— Это не новость. У Мейсона всегда одновременно два-три дела.
— Ага, но раньше ничего подобного.
— И что же это?
— Он пытается сделать новый ключ от Комнаты Тринадцати Дверей.
Не знаю, что я ожидал услышать, но только не это. Но в этом есть смысл. Хуже всего то, что этот хрен достаточно талантлив и непреклонен, чтобы на самом деле это сделать.
— Ты это не хотел мне рассказывать?
— Ты стрелял в меня однажды. Ты грозил сбросить меня в океан и бросить на съедение койотам, так что я слегка опасался, что ты слишком остро отреагируешь.
— И ты не потому скрывал, что считал, что можешь заключить сделку с Мейсоном?
