И, наконец, что касается Духа. Иисус говорит: «Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие».
Итак, мы не видим, чтобы Иисус постоянно говорил: «Я – Вторая Личность Троицы. Хотите – верьте, хотите – нет». Это неправильный способ читать Евангелия. Наоборот, читая их с позиции историков первого века, мы можем увидеть, что весь образ поведения Иисуса говорит о следующем: вся эта невероятная история о Боге, который пришёл, чтобы быть со своим народом, происходит в действительности. Только осуществляется она не с помощью Слова, и не с помощью мудрости, и не с помощью всего остального. Всё это заключено в личности и осуществляется от лица личности. Элементом, который объединяет всё это вместе (я разбирал это в предпоследней главе моей книги «Иисус и победа Бога»), является вера живущих во времена Иисуса евреев в то, что Яхве, Бог Израиля, однажды вернётся в образе человека, чтобы обитать в Храме. Вы можете найти это у Иезекииля, Исаии, Захарии и в некоторых более поздних текстах, появившихся в период, следующий за библейским.
Итак, они надеются, что однажды Бог вернётся. Потому что когда Бог вернётся, Он, конечно же, прогонит римлян. Он должным образом восстановит Храм – не так, как это было сделано Иродом и другими. Существует целый ряд ожиданий, связанных с возвращением Бога. А затем мы находим в Евангелиях эту удивительную картину, которая изображает Иисуса, совершающего Своё заключительное странствие в Иерусалим, и Иисуса, рассказывающего истории о царе, который вернулся.
Как и другие, я утверждал, что Иисус в этих историях о царе, который вернулся к своему народу, и хозяине, который вернулся к своим слугам, не говорит о каких-то будущих событиях, которые произойдут во время Второго пришествия. Но ученики об этом не догадывались. Они даже не знали, что Он шёл на распятие. Он рассказывал истории о важности Его странствия в Иерусалим, и Он призывал тех, кто имеет уши слышать, взять из Ветхого Завета этот образ Яхве, который возвращается на Сион, и хранить его в своей голове, поскольку они представляют Его в виде молодого пророка, въезжающего в Иерусалим на осле.
Полагаю, Иисус ручался своей жизнью (в буквальном смысле) за своё убеждение в том, что Он был призван, чтобы воплотить возвращение Яхве на Сион. Здесь отмечу, что embody (воплощать) – это английское слово. Его латинским аналогом, конечно же, является слово инкарнация. Но я предпочитаю использовать слово воплощать, поскольку (по крайней мере в тех местах, где я проповедую) людям оно знакомо лучше, чем узкоспециальный латинский термин. Однако этот термин имеет точно такое же значение.
Я действительно верю, что Иисус верил в то, что Он был призван возложить на себя эту обязанность. И я думаю, что это вызывало у Иисуса серьёзные опасения. Думаю, Он знал, что фактически Он может допустить ошибку. В конце концов, некоторые люди, которые верят в подобные вещи, могут оказаться похожими на человека, который верит, что он – чашка чая. Я думаю, Иисус знал то, что было Его призванием свыше, и знал, что Он должен был двигаться в этом направлении – жить и действовать, исходя из призвания, которое заключалось в том, чтобы воплотить (инкарнировать) возвращение Бога Израиля к своему народу. Я бы сказал, что именно поэтому вскоре после смерти и воскресения Христа (это уже совсем другая история; мы коснёмся её спустя некоторое время) Его ученики признали, что Он изначально являлся воплощением Бога Израиля. Став очевидцами Его воскресения, они вернулись в своих мыслях к тем вещам, которые они видели, слышали и знали об Иисусе, и, так сказать, схватились за голову, говоря: «Вы представляете, с Кем мы были всё это время? Мы были с Тем, Кто воплотил Бога Израиля». А затем они с благоговением рассказывали и пересказывали истории об Иисусе и, оглядываясь назад, удивлялись, как они могли подвергать сомнению то, что происходило всё это время.
Всё это представляет из себя невероятную и огромную по своим масштабам идею. И, тем не менее, то, что Иисус должен был думать о себе подобным образом, имеет глубокий и исторически обусловленный смысл. Теперь, конечно же, каждый имеет полное право сказать мне: «Что ж, может быть ты и прав. Может быть относительно Себя Иисус действительно в это верил. Может быть и ученики начали размышлять подобным образом. Но очевидным является то, что Иисус должен был ошибаться: либо потому что мы априори знаем, что Бог, если бы Он был, никогда не смог бы стать человеком, либо потому что мы априори знаем, что любой, кто думает о себе подобным образом, должен на самом деле быть сумасшедшим, ненормальным или находящимся в заблуждении».
На это я бы ответил: отлично, не вопрос, но только отложите на мгновение все эти априори и попридержите ваши нападки. Просто представьте в своём разуме картину, на которой евреи первого века верят и делают всё то, о чём я говорил. А потом спросите о воскресении. А ещё задайте все остальные вопросы о том, что мы так или иначе подразумеваем под словом Бог. Ведь ранние христиане, разумеется, самым настойчивым образом утверждали, что слово Бог при системном подходе остаётся расплывчатым и что только тогда, когда мы смотрим на Иисуса, мы обнаруживаем, что оно становится чётким. Иоанн говорит: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил». На греческом это место буквально означает «Он дал понимание Бога, Он показал нам, кем в действительности является Бог».
Это длинный ответ на весьма важный вопрос, но я не думаю, что мог бы ответить более сжато. Большинство людей, судя по моему опыту, не размышляют подобным образом над вопросом о Боге и Иисусе. Но я полагаю, что именно так размышлял сам Иисус, так размышляли первые христиане и те, кто написал Евангелия, и нам очень важно понять это.
Какие существуют свидетельства воскресения Христа?
Позвольте мне ответить максимально кратко. Мой отец прочёл мою длинную книгу «Воскресение Сына Божьего», когда ему было восемьдесят три года. У него ушло три дня на то, чтобы прочитать семьсот страниц. Он прочитал её полностью; он попросту больше ничего не делал. Он позвонил мне и сказал: «Я закончил её». Я спросил: «Уже?». Он ответил: «Да. И мне она начала по-настоящему нравиться где-то только после 600-ой страницы». Я тогда ещё подумал, что у него отлично получилось сделать сомнительный комплимент. Мой отец раньше занимался торговлей лесоматериалами. Я сказал: «Пап, ты должен знать, что первые пятьсот страниц (или около того) представляют из себя корневую систему. А если у дерева нет корневой системы, оно не сможет вырасти и не принесёт ни единого плода». А он ответил: «Да, я это как бы понял. Но лично я всегда предпочитал ветви, растущие над землёй».
Итак, я всё же должен немного коснуться корневой системы. Одной из вещей, которая мне действительно нравилась, когда я писал ту книгу, было возвращение к моей традиционно излюбленной теме – к изучению древних убеждений (греческих, римских и египетских) относительно жизни после смерти. И существует большое количество убеждений относительно жизни после смерти, но «воскресение» не фигурирует в греко-римском мире. По сути, Плиний, Эсхил, Гомер, Цицерон и все остальные из ранних писателей утверждают: «Разумеется, мы знаем, что воскресения не бывает». В то же самое время евреи разработали вполне конкретную теологическую концепцию воскресения: народ Божий телесно воскреснет из мёртвых в конце времени. Временной элемент очень важен, поскольку большинство христиан в западном мире используют слово воскресение в качестве несколько неопределённого слова для обозначения «жизни после смерти», однако оно никогда не имело такого значения в древнем мире. Оно всегда было весьма определённым термином для того, что я называю жизнью после жизни после смерти. Другими словами, сперва вы умираете, вы мертвы, но живы бестелесно, а затем вы «воскресли», что означает, что вы начали новую телесную жизнь – новую жизнь после всего, что может в себя включать «жизнь после смерти».
