Этот принцип также дал вдохновение Socratic Club, группе, которая действительно была в центре того, что представляла из себя интеллектуальная жизнь в Оксфорде в военное время. Socratic Club являлся активным форумом для дебатов между атеистами и христианами и я был частым участником на его собраниях. С 1942 по 1954 год его строгим президентом был известный христианский писатель К.С. Льюис. Клуб собирался во время семестра каждый понедельник вечером в комнате отдыха для студентов в колледже Святой Хильды. В своём предисловии к первому выпуску журнала «Socratic Digest» Льюис процитировал призыв Сократа «следовать за доказательствами, куда бы они ни вели». Он отметил, что эта «арена, специально посвящённая конфликту между христианами и неверующими, является новинкой».
Многие из выдающихся атеистов Оксфорда вступили в схватку с Льюисом и с его коллегами-христианами. Несомненно, наиболее известной встречей были знаменитые дебаты в феврале 1948 года между Льюисом и Элизабет Энском, которые убедили Льюиса изменить третью главу в его книге «Чудо». Я всё ещё помню, как я в составе небольшой группы друзей, возвращавшихся с тех удивительных дебатов, шёл прямо позади Элизабет Энском и её компании. Она ликовала и в равной степени ликовали её друзья. Прямо перед этой компанией в одиночестве шагал К.С. Льюис, максимально ускоряя шаг, чтобы побыстрее укрыться в своей комнате в Магдален-колледже, который находился недалеко от моста, по которому мы проходили.
Хотя многие считали, что Льюис был деморализован исходом этих дебатов, сама Энском думала иначе. «Встреча в Socratic Club, на которой я читала свою работу, – писала она позднее, – была воспринята некоторыми из его друзей как ужасное и шокирующее событие, которое сильно его расстроило. Ни доктор Хавард
[24] (у которого Льюис и я спустя несколько недель были на обеде), ни профессор Джек Беннетт не припоминают подобных переживаний со стороны Льюиса... Я склонна объяснять столь необычную оценку событий, данную некоторыми из его друзей... любопытным примером явления под названием „проекция“».[1]
Льюис, безусловно, был наиболее эффективным христианским апологетом в конце двадцатого столетия. Когда недавно BBC спросила меня, смог ли я полностью опровергнуть христианскую апологетику Льюиса, я ответил: «Нет. Я просто считаю, что нет достаточных оснований полностью доверять ей. Но, безусловно, когда позже я начал задумываться о богословских вопросах, мне показалось, что аргументы в пользу именно христианского откровения являются наиболее серьёзными, если вы вообще верите в какое-либо откровение».
ОЧЕНЬ ПОЗИТИВНЫЕ СОБЫТИЯ
Во время моего последнего срока в Оксфордском университете публикация книги А.Дж. Айера «Язык, истина и логика» убедила многих членов Socratic Club, что айеровская ересь логического позитивизма (мнение, что все религиозные утверждения не имеют познавательной важности) была опровергнута. Первая и единственная работа, которую я читал в Socratic Club, «Теология и фальсификация», предлагала то, что я на то время считал достаточным опровержением. Я верил, что достиг полной победы и для дальнейших дебатов не осталось места.
Также в Оксфорде я встретил Аннис Доннисон, мою будущую жену. Нас познакомила невестка Аннис на собрании Лейбористского клуба в Оксфорде. После этого знакомства с Аннис я уже ни на кого не обращал внимания на этом собрании. Событие в конце того собрания, когда я договорился с Аннис о нашей следующей встрече, было первым случаем, когда я пригласил девушку на свидание. Во время нашей первой встречи наши социальные условия очень отличались. Я преподавал в Крайст-Чёрч, сугубо мужском колледже, в то время как Аннис первый год училась в Самервилл, женском колледже, который, как и все другие женские колледжи в Оксфорде того времени и ещё спустя более десяти лет, просто-напросто исключал любого студента, который «вступал в брак».
Моя будущая тёща, разумеется, была обеспокоена тем, что взрослый академик типа меня встречается с её дочерью, которая намного моложе его. Поэтому она даже посоветовалась со своим сыном, моим будущим шурином. Он заверил её, что я был, как она выразилась бы сама, «влюблён или что-то вроде того» и моё сердце будет разбито, если меня лишат этих отношений. Я всегда предполагал, что он просто хотел, чтобы его младшей сестре позволили самой распоряжаться своей жизнью, поскольку он считал её благоразумной девушкой, относительно которой можно быть уверенным, что она не будет принимать поспешных решений.
Хотя я уже давно отказался от веры своего отца, я, тем не менее, следовал тому, чему научился у своих родителей-методистов; я даже ни разу не пытался соблазнить Аннис до нашей свадьбы, считая подобное поведение аморальным. Как сын преподавателя, я также не имел намерения убедить Аннис выйти за меня до того, как она закончит обучение и получит учёную степень.
Я официально прекратил быть внештатным преподавателем оксфордского колледжа Крайст Чёрч в конце сентября 1950 года и первого октября того же года начал читать лекции по философии морали в Абердинском университете в Шотландии.
ЗА ПРЕДЕЛАМИ ОКСФОРДА
В течение тех лет, что я провёл в Абердине, я посетил несколько бесед на радио, приняв участие в трёх или четырёх радиодискуссиях, спонсируемых недавно созданной радиостанцией для высокоинтеллектуальной аудитории BBC Third Programme, и был объектом в нескольких психологических экспериментах. В Абердине нас очень сильно привлекали многие вещи: дружелюбие, оказываемое со стороны почти всех, кого мы встречали; мощь и разнообразие направлений в сфере образования для взрослых; тот важный факт, что город Абердин находится не в Англии, а в Шотландии, которая для нас была в новинку; и тот важный факт, что это место открывает широкие возможности для прогулок вдоль морского побережья и в Кернгормских горах. Я не думаю, что мы хоть раз упустили возможность присоединиться к Cairngorm Club
[25] в его регулярных ежемесячных вылазках в эту холмистую местность.
Летом 1954 года я проделал путь из Абердина через Северную Америку, чтобы стать профессором философии в Университетском Колледже Северного Стаффордшира, который позднее получил признание как Килский университет. В течение 17 лет, которые я там провёл, Килский университет оставался в Соединённом Королевстве наиболее похожим на такие американские гуманитарные колледжи, как Оберлинский и Суортморский. Я быстро привязался к нему и покинул его только тогда, когда он начал медленно, но верно терять свою самобытность.
Побывав в 1970-1971 гг. в Соединённых Штатах в качестве приглашённого профессора, я подал в отставку и в конце 1971 года покинул то учреждение, которое к тому времени уже стало Килским университетом (моим преемником в Киле стал Ричард Суинбёрн). В январе 1972 года я перебрался в канадский Университет Калгари в провинции Альберта. Моим первым намерением было обосноваться там. Однако в мае 1973 года после всего лишь трёх месяцев пребывания в Калгари я перевёлся в Университет Рединга и оставался там до конца 1982 года.
