– Чёрт побери! Есть, как вы говорите, Тимофей Васильевич, язык, а толку от него никакого, – Ренненкампф раздражённо махнул рукой. – Хорунжий Селивёрстов, доклад!
– Ваше превосходительство, мы ещё не успели нанести на карту разведанную обстановку, – виновато произнёс Ромка.
– Пройдёмте в штаб, там всё и покажете, – голос генерала не предвещал ничего хорошего.
«Н-да, всю жизнь в армии инициатива имеет инициатора», – подумал я, успев подмигнуть Лису, направляясь за командиром отряда.
В штабной палатке Селивёрстов совместно с Туром подробно рассказали о результатах разведки. Оказывается, тройка Верхотурова исследовала левый фланг позиций китайцев, а Ромка вместе с тройкой Шаха – правый.
По докладу казаков нас ожидала как минимум трёхрядная оборона противника. По левому флангу обойти позиции китайцев не представлялось возможным из-за скального уступа. По правому флангу была лесисто-горная местность, через которую можно было бы пройти, но Ромка высказал мнение, что там может ждать засада. Пройти до конца перевала не удалось, так как было много дозоров и пикетов противника на этом направлении. Общее количество войск генерала Чжана Ромка оценил не меньше чем в пять тысяч. Сколько орудий? Неизвестно, но не меньше двадцати. В общем, у противника пятикратное превосходство в живой силе, надо двигаться вверх по склону, а артиллерии тоже в два раза больше. Наступать – самоубийство!
– Господа офицеры, результаты разведки неудовлетворительные. Конкретных сведений нет, Роман Петрович, одни домыслы, – жёстко произнёс Павел Карлович.
На Ромку было жалко смотреть после этих слов, между тем Ренненкампф продолжил:
– Проведём разведку боем, господа!
«Охренеть! – подумал я, чувствуя, как всё то уважение, которое в моих глазах завоевал генерал за время знакомства, стало рушиться. – Он чего хотел, чтобы ему привели в качестве языка генерала Чжана или его начальника штаба?! Да дай мне этого чжурчжэня минут на пятнадцать, он запоёт, как соловей. Так нет же! Противоречит офицерской чести! А то, что они вырезают всех, как натуральные фашисты, так это нормально?! Варвары, однако, но мы-то цивилизованные, млять! А теперь казачки гибнуть будут!»
Видимо, на моём лице что-то отразилось, потому что Павел Карлович спросил:
– Тимофей Васильевич, вы не согласны с моим решением?
«Ага, сейчас так и отвечу», – с грустной усмешкой про себя подумал я, в ответ же произнёс, стараясь держать лицо без эмоций:
– Ваше превосходительство, ваше решение – приказ.
– Это правильно, – Ренненкампф заученным движением расправил свои усы. – Диспозиция будет следующей. С фронта в атаку пойдет пятая сотня амурцев, вместе с ней идут все расчёты мадсена. Четвёртая сотня Амурского полка будет наступать слева. Сотни нерчинцев под командованием полковника Ладыженского будут наступать в обход позиций противника справа через перелесок. Атаковать будем пешими. Артиллерия после пятого залпа переносит огонь в глубину обороны противника. Расчёты пулемётов Максима на тачанках остаются в резерве. Ими будет командовать Генерального штаба капитан Аленин. Надеюсь на вас, Тимофей Васильевич. Ваше предложение, вам же и командовать.
Генерал внимательно осмотрел собравшихся офицеров.
– Господа, цель нашей атаки – выявить силы противника. В случае упорного сопротивления приказываю отходить. Наша цель – разведка! Лишние потери нам не нужны. Всё ясно?
– Так точно! – дружно рявкнули офицеры.
– Атакуем через час, когда окончательно рассветёт. Завтрак или обед после наступления. Как говорят медикус, лучше воевать с голодным желудком. Я иду с пятой сотней. В случае чего за меня остается полковник Ладыженский. С Богом, господа!
«И что это было?! Генерал пойдет в атаку с сотней в лоб? Идиотский приказ, и командира отряда можем лишиться. И кому это надо?! А ещё говорил, что я должен другими категориями думать. Сам же, как сотник, в атаку решил идти», – с этими мыслями, матерясь про себя, я направился к батарее, а точнее – к роте тачанок с пулемётами Максима. Восемь мобильных станковых пулемётов – это конкретный аргумент. Постараюсь, чтобы он сработал.
Из девяноста девяти человек пулемётной батареи-роты теперь использовались в бою только двадцать четыре: восемь команд, состоящих из восьми ездовых, восьми наводчиков и такого же количества запасных наводчиков или вторых номеров. Практически всех остальных направили в обслуживание захваченных французских пушек. Унтеры, которые были наводчиками, могли и сами вести эффективный огонь, да и вторые номера тоже. Из офицеров оставили молодого поручика.
– Господин капитан, какая нам поставлена задача? – поинтересовался поручик Ермолаев.
– Конкретной не ставили, господин поручик, но мы должны прикрыть отступление наших войск.
– Мы что, будем отступать?! – спросил молодой офицер, повышая голос.
Я порылся в памяти, пытаясь выудить имя и отчество поручика, после чего продолжил:
– Александр Яковлевич, это разведка боем. Павел Карлович предупредил и приказал, что при встрече с сильным сопротивлением противника – отходить. А мы должны сделать так, чтобы этот отход был с наименьшими для нас потерями. Вам всё понятно?
– Так точно.
Щёки поручика покрылись румянцем.
Между тем перед позициями китайцев выстраивалась наша батарея пушек. В этот раз её поставили с большими промежутками между орудиями, да ещё и соорудили спереди и с боков для каждой пушки брустверы из мешков с землей. Хоть какая-то защита на открытой местности. От шрапнели вряд ли спасёт, но от гранаты защитит. Вчера после вечернего совещания рассказал командиру артдивизиона полковнику Шверину, как под Тяньцзинем укрепляли платформы с орудиями. Константин Константинович высокомерием, присущим многим артиллеристам, не страдал, и к утру по его приказу уже было из чего сооружать защитные позиции для каждого орудия.
В бинокль увидел, как полковник, махнув рукой, отдал команду на открытие огня. Раздался первый залп, и над китайскими позициями вспыхнули облачка разрывов. Колонна Ладыженского, не дожидаясь ещё четырёх залпов, по правовому флангу двинулась без дорог между деревьями. Пока пушки продолжали утюжить оборону противника, нерчинцы скрылись в лесу. Пятый залп, и вперёд пошли амурцы.
Атака ранним утром оказалась неожиданной для противника, но они быстро опомнились, и к тому моменту, когда замолчали наши пушки, с китайских позиций открыли ураганный ружейный огонь, а потом к нему присоединились орудия противника. Амурцы, встреченные столь неласково, вынуждены были залечь, не дойдя до первой линии обороны шагов триста.
Что творилось на правом фланге, было непонятно, но вскоре из леса показались забайкальцы, которые отступали, отстреливаясь и вынося с собой раненых и убитых.
– Господин поручик, я беру четыре тачанки и иду на помощь нерчинцам. Вам же следует занять позицию на левом фланге на вон том пригорке, – я показал рукой на небольшую возвышенность. – Ваша задача – прикрыть огнём амурцев.
