– Доктор Исикава! – Хенк склонил голову. – Рад вас видеть!
Бертольд с Вирджинией тоже поклонились.
Энтомолог с улыбкой вошёл в гримёрную.
– Как приятно снова увидеться с тобой, Даркус Катл! – От улыбки вокруг глаз доктора Юки Исикавы собрались морщинки. – Я хотел пожелать вам счастливого пути и ещё привёз вот это.
Он вынул из матерчатой сумки три крошечные клетки из бамбука, вроде той, что висела у него на шее; внутри сидел очень красивый розовый богомол.
– Это для ваших жуков. На Амазонке много хищников, а мы с вами знаем, как опасны бывают хищники, верно? – Он рассмеялся, лукаво блеснув глазами. – Молодой человек, на вручении кинопремии вы действовали поистине вдохновенно! Я и сам бы не справился лучше.
У Даркуса снова загорелись щёки.
– Спасибо! Я бы не догадался выпустить птиц, если бы вы тогда не сказали, что у всякого живого существа есть свои природные враги.
– Так или иначе, ты догадался, и это решило исход боя. – Доктор Исикава вручил Даркусу самую большую клетку. – Для Бакстера. Береги его в джунглях!
– А вы с нами не поедете? – спросил Даркус.
Доктор Исикава покачал головой:
– Я необходим здесь. Больше всего пользы я могу принести, обезвреживая жуков Люси Джонстон, её пехоту. Поэтому я остаюсь.
– Помогите нам! Пожалуйста! – Даркус подошёл ближе к доктору Исикаве. – Мы не знаем, что нас там ждёт. И нас так мало… – Горло у Даркуса перехватило, он сморгнул слёзы. – Я не знаю, как с ней воевать, – признался он.
Доктор Исикава пожал плечами:
– Тогда не воюй.
Даркус тяжело вздохнул. Почему доктор Исикава всегда говорит загадками?!
– Ты – предводитель жуков. – Доктор Юки Исикава пристально смотрел на Даркуса. Глаза у него были тёмные и спокойные, как подземные озёра. – Только ты сам можешь понять, что это означает. Думай! – Он тронул пальцем лоб Даркуса. – Следуй научному подходу. Наблюдай. Любопытствуй. Задавай вопросы. – Он направил палец Даркусу в сердце. – Почувствуй, как будет правильно поступить.
Лицо доктора Исикавы озарила широкая улыбка, словно он только что разрешил сложную загадку.
– Да! Предводитель жуков должен поступать так, как считает правильным.
10
Страшный сон Новак
Новак резко села на разворошённой постели, часто-часто дыша. Постель была расстелена посреди слабо освещённой камеры. Всё в ней было белым. Снова этот сон! Новак зажмурилась и прижала руку к сердцу. Представила, как оно пульсирует в груди, мысленно приказывая сердцу биться медленнее. Сердце – её, не чьё-нибудь, вот и нечего ему колотиться с такой скоростью. Она будет его защищать так же упорно, как оно качает кровь по её сосудам.
Размеренные вдохи-выдохи подействовали, сердцебиение мало-помалу выровнялось. Новак задумалась о дыхании. Людям необходимо вдыхать воздух, чтобы кислород поступал в организм. Пока она дышит, она всё ещё человек.
Во сне глаза Новак наполнились тьмой и сделались совсем чёрными. Чувства обострились, и все волоски до единого встали дыбом, воспринимая информацию об окружающем мире. Новак испугалась этих жучиных чувств и всеми силами старалась от них отгородиться. Она не станет такой, как маман, лучше умрёт!
Новак подобрала ноги, обхватив руками колени, чтобы не видеть свои чёрные хитиновые щиколотки и когти вместо ступней. Она бы всё отдала, чтобы стать обычной девчонкой. Если бы можно было вернуться в прошлое, до того, как её засунули в окукливатель! Знала бы она, во что её собираются превратить, обязательно сбежала бы.
Уткнувшись подбородком в колени, Новак рассматривала массивный серебряный браслет на запястье.
Она шепнула:
– Хеппи, ты не спишь?
Выступающий кусочек бирюзы в серебряной оправе откинулся на петлях. Из тайника выглянула хорошенькая златка. Её панцирь переливался всеми цветами радуги.
– Ой, Хепбёрн, прости! Я тебя разбудила?
Златка подняла надкрылья и расправила прозрачные крылышки, словно потянулась. Потом снова сложила крылышки и вскарабкалась на коленку Новак.
– Хеппи, мне страшно, – прошептала Новак. – Не хочу опять в окукливатель! Надо отсюда выбираться.
Златка потёрлась о её подбородок сверкающей головкой.
Новак улыбнулась.
– Ах, спасибо тебе, маленькая! – Она нежно погладила златку пальцем по спинке. – Я тоже тебя люблю! Ты одна у меня осталась.
Новак вспомнила, как Даркус обещал забрать её домой, когда маман тащила её прочь. Новак знала, что Даркус всегда держит слово. Наверняка он её ищет, но здесь, в джунглях Амазонки, её никому не найти, слишком они огромные. Даркус не сможет прийти ей на помощь – а то и не захочет. В конце концов, его родной отец его предал. Перешёл на сторону маман, отказался от сына.
Новак стиснула зубы. Она ненавидела Бартоломью Катла за то, как он поступил с Даркусом. С ней самой маман обходилась жестоко, но хотя бы не притворялась доброй и любящей.
Новак пересадила Хепбёрн со своей коленки на ладонь и вытянула ноги, разглядывая когти. Даркус сказал, что они классные. Ещё он спросил, может ли она бегать по стенам. Новак тогда не знала, что ответить. Попробовала – и оказалось, что может. На каждой ноге у неё было по два мощных загнутых когтя, а между ними – что-то вроде лезвия, такого острого, что она им распорола щёку Лин-Лин. Раньше Новак не задумывалась о своих новых возможностях. Она всячески скрывала изменения, которые с ней произошли после пересадки жучиных генов. Скрывала даже от Жерара. Перебинтовывала себе ноги и надевала плотные колготки, чтобы прикрыть чёрные голени. Но здесь, взаперти, она была совершенно беспомощна, и только жучиные особенности могли её спасти от второго окукливания.
Новак встала, опираясь на когти и держа Хепбёрн на ладони.
– Помоги мне, Хеппи! – прошептала она. – Мне нужно выяснить, что же я на самом деле такое.
Хепбёрн взлетела, зависла в воздухе перед лицом Новак и ободряюще замахала передними лапками.
Новак засмеялась:
– Ладно, ладно!
Наклонив голову, она раздвинула густые серебристые волосы на макушке и высвободила один за другим чёрные усики, похожие на пёрышки. Они встали торчком, загибаясь на концах, точно плюмаж. Новак сосредоточилась, размеренно дыша и мысленно уходя вглубь себя. Все волоски у неё на коже встали дыбом. Глаза закатились и наполнились чернотой.
Это не сон. Это она делает сама, по собственной воле.
Тонкие серебристые волоски на теле затрепетали. Мир снаружи, за стенами треугольной белой камеры, ворвался в её сознание звуками, запахами, очертаниями. Она почувствовала, что за стеной сидит на стуле человек с хриплым дыханием и резким запахом пота.
