– Эй, успокойся! – Вирджиния нахмурилась. – Я не говорила, что одобряю её поступки.
– А было похоже на то, – ответил Даркус.
Вирджиния выпятила подбородок, собираясь возразить.
– Ребята! – Бертольд кашлянул. – Давайте не будем ссориться! – Он умоляюще улыбнулся. – Не забывайте: мы с вами на одной стороне.
Вирджиния тяжело вздохнула:
– Даркус, извини… Надо было мне сказать точнее: злой гений. Я просто говорила о том, что все её недооценивают. Обвинили твоего папу, а это ложный след. Так её никогда не найдут и не смогут остановить.
– Я и не думал её недооценивать, – возразил Даркус.
Ребята вернулись с церемонии вручения кинопремии одиннадцать дней назад, а Даркусу казалось, прошло много лет. У него перед глазами стояла одна и та же картина: папа уходит, прихрамывая, вслед за Лукрецией Каттэр, под самую кровлю театра «Голливуд». Это было первое, о чём он думал, просыпаясь утром, и последнее, что вспоминал вечером, засыпая.
Вдруг раздался громкий треск, и трое друзей подскочили от неожиданности.
– Что это? – в лёгкой панике спросил Бертольд.
Вирджиния показала пальцем ему за спину. Оконное стекло пересекала тонкая трещина.
Даркус встал коленями на диван, опираясь о спинку, и выглянул в окно. Внизу, на другой стороне улицы, у входа в тату-салон стоял Робби – рыжий хулиган из школы. Его окружала кучка прихлебателей, которых Даркус и его друзья прозвали клонами.
Даркус открыл окно.
– Эй, ты, предводитель жуков! – крикнул Робби. – Передай папаше: если он не отзовёт своих жучишек, его сынка прихлопнут как козявку!
– Ага! – Все клоны разом потрясли кулаками в воздухе.
– Это не папины жуки! – прокричал в ответ Даркус. – Он тут ни при чём!
– Да ну? – Робби злобно оскалился. – А в газетах другое пишут. Говорят, папуля у тебя – убийца! – Он чиркнул себе пальцем по горлу. – Ради него и смертную казнь вернут, наверное!
– Газеты врут! – рявкнул Даркус. – Это всё неправда!
– Ну, ясное дело! Что ещё ты можешь сказать! – хмыкнул Робби, сверкая брекетами, словно во рту у него была проложена железная дорога. – Но я-то видел твоих гадостных жуков. Мы все их видели!
Клоны закивали. Их головы дёргались вверх-вниз.
– Мы и полицейским рассказали, что вы, придурки, с жуками разговариваете. В газетах правду пишут, я точно знаю, и я в сторонке стоять не буду!
Робби стремительно размахнулся и швырнул камень, который до этого прятал в кулаке.
Даркусу обожгло щёку. Он прикрыл ссадину ладонью и отскочил от окна.
– Ой! У тебя кровь! – Бертольд осторожно отвёл руку Даркуса от лица, чтобы рассмотреть ранку.
– Предводитель жуков! Мы ещё доберёмся до тебя и до твоего папочки! – орали на улице.
– Не обращай внимания! – сказала Вирджиния, захлопывая окно.
В стекло застучал целый град камней. Вирджиния задёрнула занавески.
– Как – не обращать? – Даркус отпихнул заботливые руки Бертольда. – Они сказали вслух то, о чём все думают! Люди верят всему, что пишут в газетах. Никто не сомневается, что папа виноват.
Повисло молчание. Бертольд и Вирджиния смущённо смотрели друг на друга. На улице завыла сирена. Бертольд бросился к окну и выглянул в щель между занавесками.
– Полиция! Две машины подъехали, стоят около магазина здорового питания. Полицейские уже выходят наружу. Что делать будем?
– Нельзя их впускать! – Даркус в ужасе оглядел комнату. – Если они увидят жуков, подумают, что это доказательство папиной вины!
– Они не могут войти без ордера на обыск, – возразила Вирджиния. – Я видела по телевизору. Скажи им, что твоего дяди нет дома, а тебе не разрешают открывать дверь незнакомым людям.
– Ладно! – Даркус кивнул. – Но про папу я врать не буду. Пусть все знают, что он хороший и старается остановить Лукрецию Каттэр.
– Нет, Даркус, нельзя об этом рассказывать, – покачал головой Бертольд. – Нужно, чтобы Лукреция думала, будто он с ней заодно, иначе…
Тут зазвонил дверной звонок.
Даркус выглянул в коридор. Он был уверен, что полицейские сейчас выбьют дверь.
– Так нечестно, – прошептал он.
– Я понимаю. – Тёмные глаза Вирджинии смотрели серьёзно. – Но хотя бы мы знаем правду.
Она погладила Даркуса по плечу.
– Я найду папу! – Даркус сжал кулаки. – Остановлю Лукрецию Каттэр и заставлю газетчиков напечатать извинения! На первой странице!
Бакстер, сидя у него на плече, согласно приподнял надкрылья и затрепетал прозрачными крылышками.
– Мы с тобой! – сказал Бертольд.
– До самого конца! – поддержала Вирджиния.
2
Полёт стрекозы
В надетом на голову мешке было жарко. Бартоломью Катл обливался по́том. Солёные капельки сбегали по щекам словно слезинки. Несмотря на жару, он был рад, что мешковина скрывает его лицо – так Лукреция Каттэр и её подручные не увидят, что он в сознании и старается по мельчайшим признакам понять, куда его везут.
Пока светило солнце, Барти различал силуэты других пассажиров вертолёта, но около часа назад вокруг потемнело. Сейчас по металлической крыше вертолёта барабанил дождь, словно кто-то сыпал сверху мелкие камешки. Опасно летать в такую погоду: видимость из-за непогоды нулевая.
«Мы, должно быть, приближаемся к „Биому“», – подумал Барти, подаваясь вперёд.
У него в голове уже сложилась чёткая картинка, где кто сидит. Француз-дворецкий, по имени Жерар, – впереди, рядом с пилотом. Вела вертолёт Лин-Лин, смертоносная девушка-шофёр. Напротив Барти, спиной к Жерару и Лин-Лин, сидели рядком громилы. Первый – Крейвен, возле него развалился Данкиш, а дальше громоздился могучий силуэт Моулинга. Когтистые хитиновые ноги, то и дело цеплявшиеся за ткань брючин, не давали ему забыть, что рядом сидит Лукреция. По другую сторону от самозваной королевы жуков царило глубокое молчание.
«Там Новак, – подумал Барти. – Бедная девочка! Ей, наверное, очень страшно».
Интересно было бы узнать, как вышло, что она подружилась с его сыном. Даркус просил ей помочь, и Барти был твёрдо намерен сдержать слово.
Лукреция была в ярости из-за сорванной церемонии на вручении кинопремии. Она не сразу поверила Барти, когда он, хромая, выбрался на крышу театра и заявил, что отказался от своего сына ради Лукреции. Но поверить очень хотелось, да и непомерное самомнение помогло. Она напомнила Барти, что может убить его в любую минуту, а потом велела Жерару связать ему руки и накинуть мешок на голову.
