– Гм!.. – Вирджиния хотела что-то сказать, но прикусила губу.
Даркус посмотрел на неё. Она отвела глаза и часто-часто заморгала.
– Что? Что такое?
Вирджиния опустила голову к самой отдушине и сделала Даркусу знак придвинуться ближе.
– Я должна тебе кое-что сказать, только ты не злись, – одними губами, почти беззвучно выговорила она.
Даркус молча кивнул.
– Мы – для отвода глаз, – прошептала Вирджиния и поморщилась, видя, что Даркус ничего не понял.
– Что значит – для отвода глаз?
– Вчера не только я проснулась ночью одновременно с тобой. – Она многозначительно посмотрела на Даркуса. – Мы все проснулись.
Даркус замотал головой и нахмурился. Он всё ещё ничего не понимал.
– Это Бертольд придумал. – Вирджиния прижала палец к губам. – Мы – обманка, для отвода глаз. Чтобы отвлечь внимание от остальных. Даже хорошо, что нас поймали.
– Они все здесь?! – прошептал Даркус.
Вирджиния кивнула, широко раскрыв глаза.
– А Крейвен и Моулинг ушли их искать…
– Значит, мы прямо сейчас убежим? – пискнула Новак.
– Я устала, – громко объявила Вирджиния, напоказ потягиваясь и зевая. – Давай притащим сюда коврик и отдохнём. Мы всю ночь на ногах, НАДО ПОСПАТЬ.
Она пристально посмотрела на Даркуса.
Даркус помог ей подтащить коврик и одеяло к вентиляционному отверстию. У него голова шла кру́гом. Выходит, пока он и Вирджиния топали по ночному лесу, дядя Макс и остальные шли за ними? И сейчас друзья все здесь, в «Биоме»? Было обидно, что они сговорились, а ему ничего не сказали, но, с другой стороны, он и сам собирался уйти один, никого не предупредив. При мысли, что друзья рядом и у них есть план, вспыхнул крошечный огонёк надежды.
– Давай отдыхать… – Вирджиния сделала паузу. – Пока нас не разбудят.
Новак за стенкой тоже приволокла свою постель поближе к отдушине. Когда все трое улеглись головами к отверстию, их разделяла только стена.
Даркус укрыл одеялом свои ноги и ноги Вирджинии, потом повернулся на бок, спиной к Вирджинии, а руку с Бакстером прижал к груди.
– Даркус? Вирджиния? – прошептала Новак.
– Что? – Они оба подняли головы.
– Надо вас предупредить. В камере с другой стороны от меня сидит человек…
– Тот, который громко орал? – спросил Даркус.
– Тот самый. Так вот, ни в коем случае не подходите к нему близко!
– Что с ним? Он так странно выглядит… Мне показалось, у него фасеточный глаз.
– Он прошёл через окукливатель. Он очень опасный тип!
– Это Лукреция Каттэр его?..
– Нет, он сам захотел, а превратился в монстра. Он ест людей.
– Фу, гадость какая! – Вирджиния поморщилась.
– Главное, помните! – сказала Новак. – Не подходить к доктору Ленке!
27
Безответная ненависть
Пикеринг метался взад-вперёд по камере. Что-то его беспокоило, а что именно – он никак не мог понять. Злобные вопли из соседней камеры бесили, да, но тревожило не это.
– То есть меня, конечно, покусали миллиарды гнусных жуков, – бормотал он себе под нос, почёсывая зудящие ляжки сквозь ярко-зелёные хлопчатобумажные трусы. – В этом всё дело, наверное.
Он надеялся, что для встречи с очаровательной Лукрецией ему выдадут смокинг или в крайнем случае – элегантный костюм, но Данкиш заявил, что из запасной одежды в «Биоме» только рабочие комбинезоны, которые надевают, когда выгребают навоз за жуками.
Пикерингу и в голову не приходило, что за жуками приходится убирать, но возражать против ядовито-зелёного комбинезона не стал. По крайней мере, тот был чище и вообще намного лучше его грязных трусов. Хамфри еле-еле втиснулся в комбинезон самого большого размера, какой ему смогли найти, но молния на животе ни в какую не пожелала застёгиваться, так что бледное, словно восковое, пузо выглядывало наружу. Пикеринг втайне злорадствовал. Раньше он побаивался: вдруг Лукреции больше понравится его двоюродный братец, но теперь эти страхи утихли. Уж точно её не привлечёт Хамфри, выпирающий из комбенизона, словно лысый младенец-переросток из старых ползунков.
Пикеринг покачал головой. Нет, дело не в укусах и не в синяках да царапинах, полученных за неделю пребывания в джунглях. Тут что-то другое. Ему было не по себе, словно внутри у него появилась чёрная дыра. Он похлопал себя по животу. Есть уже не хотелось. Данкиш принёс ему большую миску тушёных овощей и ломоть хлеба. Пикеринг в жизни не ел ничего вкуснее. Он всё слопал в один присест и больше не мучился от голода, а всё равно чего-то не хватало.
– Что со мной такое? – Пикеринг вздохнул и сел на пол, прислонившись к белой стене.
Он побарабанил пальцами по коленке. «Наверное, я волнуюсь перед встречей с любимой». От этой мысли Пикеринг заулыбался. Да! Его странные ощущения – те самые бабочки в животе, о которых он так много читал в любовных романах Гарриет Гаруру. Ведь как только его милая Лукреция узнает, что Данкиш по ошибке бросил их с Хамфри в темницу, она мигом прибежит и освободит их. Пикеринг представил себе её счастливое лицо, когда она поймёт, что они ради неё примчались в такую даль, в джунгли. Она возмутится, что с ними так грубо поступили, и попросит прощения. Он уже мысленно видел, как она врывается в темницу, вся в слезах, гладит его по голове и умоляет забыть всё плохое.
Приятные видения… Но чёрная дыра в груди никуда не делась. «Как будто кто-то умер», – подумал Пикеринг. Хотя, бывало, у него умирали знакомые, но ничего похожего он не чувствовал. Может, он какую-то заразу подхватил в джунглях? Был бы рядом Хамфри, можно было бы с ним посоветоваться. Пикеринг нахмурился и напомнил себе, что они с Хамфри держались вместе, только чтобы добыть обещанные деньги. Как только братья получат с Лукреции то, что она им должна, сейчас же разбегутся в разные стороны – и скатертью дорожка! Хамфри, тупой жадюга, столько лет отравлял ему жизнь!
Пикеринг оглядел пустую белую треугольную камеру. Выглядела она неприветливо. Не знай он, что Лукреция Каттэр будет сама не своя от радости, когда его увидит, мог бы даже испугаться. В конце концов, он сейчас в джунглях, в чужой стране, заперт в тюремной камере, и никто на свете не знает, где он. Это было бы очень страшно, не будь они лучшими друзьями с Лукрецией Каттэр. Он обхватил себя руками, словно хотел согреться, и стал думать о том, скоро ли Лукреция за ним придёт.
Если честно, без Хамфри было скучновато. Не с кем поговорить, не с кем ругаться и некого дразнить. Кузены уже несколько месяцев не разлучались. Вместе сидели в тюрьме, лежали в больнице, на соседних койках, вместе ночевали где придётся, вместе добирались в Лос-Анджелес, вместе втискивались в мусорный контейнер и в багажное отделение вертолёта, а потом летели неизвестно куда – и после всего этого их вдруг разлучили.
