Её фасеточные глаза закатились, веки сомкнулись.
– Новак! Новак! – Даркус тряс её из последних сил.
Она снова открыла глаза, голубые, человеческие.
– Я здесь…
Даркус приложил здоровую ладонь к её щеке.
– Пожалуйста, не отключайся!
Он тревожно оглянулся. Борьба между хозяйкой и её телохранительницей продолжалась. Движения Лукреции Каттэр замедлились, жуки же атаковали её так же напористо. Она с трудом продолжала поединок, но и Лин-Лин устала от непрерывного града ударов хитиновыми конечностями. Она сосредоточенно хмурилась, на лбу выступил пот. Нехватка кислорода действовала на обеих противниц.
33
Хамфри-музыкант
– Э-ге-ге-е-е-е-е-ей! Лукрешия, радошть моя! Ты где?
Даркус посмотрел вверх. На галерее, возле рояля, стояли Пикеринг и Хамфри, оглядывая с высоты заросли «Аркадии», и звали Лукрецию Каттэр.
– ЗДЕСЬ, ВНИЗУ! – крикнул Даркус. – ЗДЕСЬ ЛУКРЕЦИЯ КАТТЭР!
Хамфри обернулся, а Пикеринг с места в карьер помчался к перилам, то и дело спотыкаясь. Он заглянул вниз, в лабораторию.
– Лукреция, солнышко, где ты там? Выходи! Поговорить нужно!
– Пикеринг, вот она! – Даркус показал пальцем на гигантскую фигуру с хитиновыми конечностями. – Это – твоя любимая Лукреция Каттэр!
Лукреция посмотрела на Пикеринга фасеточными глазами, и тот закричал, пятясь от перил и хватаясь за Хамфри. Хамфри глупо хлопал глазами.
– Хампти! Хампти! – взвизгнул Пикеринг. – Там громадный жук!
– Што ты бормощешь?
Хамфри оттолкнул истерящего кузена и шагнул к перилам, но тут же отпрянул, едва увидев, как великанша Лукреция рукой с когтищами замахивается на Лин-Лин. Уставшая от долгого боя, телохранительница пошатнулась.
– Помогите! – крикнул Даркус.
– Громадный жук сожрал мою единственную любовь! – взвыл Пикеринг. – Мальчик сказал, она там, внутри! Мерзкая, отвратительная ползучая громадина проглотила мою будущую жену, и теперь мы не получим денег!
Он издал какой-то хрип, и Даркус вдруг понял, что Пикеринг плачет.
– Гнусная, подлая, прожорливая тварь! – Пикеринг заколотил кулаками по спине Хамфри. – УБЕЙ ЕЁ, ХАМПТИ! Это насекомое слопало наши денежки! Где мы теперь будем жить? У нас ничего не осталось!
Хамфри тупо уставился на Лукрецию Каттэр. Потом повернулся и зашагал прочь. Пикеринг, вздрагивая от всхлипов, поплёлся за братом. У Даркуса сердце сжалось. Проводив взглядом кузенов, он снова посмотрел на Лин-Лин. Она уже стояла на коленях и по-прежнему защищалась, но не атаковала в ответ.
Лукреции Каттэр тоже приходилось нелегко. Под тяжестью своего панциря она припала к земле. Вот она замахнулась всеми четырьмя руками. Побеждённая Лин-Лин покорно сложила перед собой ладони и склонила голову, ожидая смертельного удара.
– НЕ-ЕТ! – крикнул Даркус.
Вверху послышался рёв. Даркус отполз назад, прикрывая собой Новак, и в тот же миг с балкона рухнул концертный рояль.
Падение инструмента сопровождалось музыкальной какофонией: молоточки били по струнам, струны лопались, с треском ломалось дерево.
Лукреция Каттэр попыталась отскочить, но не успела: рояль всей тяжестью обрушился на неё и смял. Несколько секунд были слышны только постепенно гаснущие отзвуки струн.
Жукообразное тело Лукреции Каттэр несколько раз дёрнулось и затихло.
– Ха-ха-ха! А-ха-ха-ха! – Безумный смех Пикеринга раскатился по комнате. – Ты сделал это, Хамфри! Ты раздавил жука! – Он обхватил двоюродного братца руками. – Шмяк! Жук сдох!
В комнату вбежал Жерар и упал на колени возле Даркуса и Новак.
– Вы живы?
Даркус кивнул:
– Я руку сломал, и нога болит, а у Новак кровь идёт.
Глаза девочки были закрыты.
– Мадемуазель, всё закончилось. – Жерар взял Новак за руку. – Прошу вас, откройте глазки, ради меня!
Веки Новак дрогнули, она с усилием открыла глаза и улыбнулась Жерару.
– Меня ранили, – прошептала она.
– Это ничего. Теперь я здесь, с вами.
Жерар снял пиджак, переложил Новак Даркусу на колени и осмотрел порез на спине.
– Всего лишь кожа рассечена, ма шери
[16]. – Он расстелил на полу пиджак и уложил на него Новак. – Я вас понесу.
– Мой папа в окукливателе, – сказал Даркус. – А я не знаю, как его открыть.
Жерар показал пальцем:
– Серебряный рычажок с краю.
Даркус поднялся на колени. Жерар помог ему встать. Даркус дохромал до панели управления и переключил рычаг. Дверца окукливателя открылась. Из неё вывалился папа.
– Даркус! Ты цел?
Спотыкаясь на каждом шагу, папа неуклюже сбежал по ступенькам и ворвался в лабораторию. Он ещё не совсем очнулся от усыпляющего газа, который поступал по трубам в окукливатель.
Даркус улыбнулся:
– Всё закончилось, пап! Её больше нет. Она умерла.
Он двинулся папе навстречу, сделал два шага, и тут закричала Новак.
Даркус быстро обернулся. Лукреция Каттэр поднималась с пола. С хриплым визгом она отшвырнула с дороги сломанный рояль и обхватила Даркуса поперёк туловища. Он не успел даже вскрикнуть, как его потащило вперёд. Челюсти Лукреции широко раскрылись. На Даркуса повеяло запахом гнилых бананов. Сейчас он умрёт. Но как!
Он слышал, как закричал папа. Голова Лукреции вдруг запрокинулась, и Даркус начал оседать на пол. Острые когти у неё на руках вспороли ему кожу. Даркус шлёпнулся на пол, попробовал откатиться и охнул от боли. Потом увидел перед собой лицо Жерара. Почувствовал, что дворецкий оттаскивает его, держа за подмышки. Папа заслонил их обоих, широко расставив ноги. В руках у него было гарпунное ружьё. Папа перезарядил ружьё, прицелился и снова выстрелил в грудь Лукреции Каттэр. Её с силой отбросило назад и ударило о стену. Лукреция забилась, визжа, пришпиленная к стене гарпуном. Её руки и ноги несколько раз дёрнулись, потом обвисли, и Лукреция затихла, уронив голову.
Даркус долго смотрел на неё и не мог поверить, что её в самом деле больше нет. Всё ждал, что она снова оживёт.
Папа бросил ружьё на пол, сам упал на колени и бережно обнял сына. Даркус почувствовал, как вздымается у папы грудь, и понял, что тот плачет.
– Папа, всё хорошо… – сказал Даркус. – Теперь всё будет хорошо.
