Он подкатился к дверце, открыл её пинком и наполовину выполз наружу. Подрыгал ногами, пока не нашарил почву. Встав, он протянул руку Пикерингу, и тот с его помощью тоже выбрался из багажного отделения.
Снаружи в неподвижном воздухе клубились завитки тумана, словно жуткие танцующие призраки. Листья на опушке зловеще поблёскивали влагой. У Пикеринга сердце ушло в пятки. Он стосковался по задымлённому лондонскому воздуху и по своей прежней жизни. Век бы не видеть этих жуков! Потом он вспомнил, как к ним в дом явилась Лукреция Каттэр, как она пообещала им деньги, и сердце затрепетало у него в груди. Они приехали стребовать с Лукреции своё, законное – полмиллиона фунтов.
Пикеринг потруси́л за Хамфри в лес, чутко прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Солнце уже всходило, и они опасались, как бы люди Лукреции не застигли их около вертолёта. Пикеринг не сомневался: им бы только поговорить с Лукрецией с глазу на глаз, рассказать, сколько они пережили, чтобы встретиться с ней, и она наверняка обрадуется. Он читал в романах, что женщинам нравится, когда мужчины рискуют жизнью ради любви. А после можно будет и поговорить о серьёзном – о деньгах, которые она им задолжала.
Хамфри был не так уверен. С самого прилёта он становился всё раздражительнее. За десять ночей в тесном багажном отделении толстяк чуть с ума не спятил и страшно изголодался. Он-то думал, что вертолёт приземлится на Гавайях или во Флориде, рядом с очаровательным летним домиком на берегу океана. А когда они наконец выбрались из багажного отделения, он с ужасом обнаружил, что они находятся в джунглях, где на сотни миль в округе нет ни единого заведения фастфуда. Хамфри и всегда был неразговорчив, а теперь и вовсе только хмыкал, бурчал и грозился всех убить. Пикеринг со страхом ждал, что, если в ближайшее время они не добудут еды, Хамфри его слопает.
Они понятия не имели, в какой стране оказались, и не рисковали углубляться в джунгли, где можно заблудиться или попасть в зубы хищникам. Оставалось сидеть на месте, пока не появится возможность поговорить с Лукрецией Каттэр.
Первая ночь в лесу прошла в мучениях. Под ноги кузенам попался полутруп-полускелет в белом лабораторном халате, и они решили, что пойти и постучаться в дверь «Биома» – всё-таки не лучший выход из положения. А когда обошли всё здание кругом, выяснилось, что двери-то и нет. Усталые и злые, они нашли нору между корнями могучего дерева. Хамфри подумал, что там можно устроить уютное лежбище. Он выгреб из норы кучу сухих листьев, и тут на них выскочил хозяин норы – громадный красно-бурый тарантул. Он взмахнул передними ногами, зашипел и бросился на Хамфри, норовя укусить. Хамфри с воплем шарахнулся назад, Пикеринг бросил в паука палку, и двоюродные братцы со всех ног удрали прочь.
Пикеринг предложить спать на дереве, но Хамфри не умел лазать по деревьям. В конце концов они нашли поваленный ствол и договорились спать на нём по очереди: пока один отдыхает, другой сторожит. Первым спал Хамфри. Пикеринг сидел и дрожал от страха, слушая пронзительные ночные крики обезьян ревунов. Когда пришла его очередь, он едва успел сомкнуть глаза, как его разбудили. Перепуганный Хамфри тряс его за плечо, молча показывая на ягуара, наблюдавшего за ними с опушки. Хамфри заорал изо всех сил и бросился на огромную кошку. Ягуар убежал, а братцы помчались к вертолёту, вскочили в багажное отделение, захлопнули дверцу и кое-как продремали до рассвета.
После такой ужасной ночи они решили ночевать в багажном отделении. Днём они прятались в лесу, стараясь держаться поближе к опушке, добывали еду и ждали, когда Лукреция Каттэр выйдет на прогулку. Они ждали и ждали. Из купола выходили Крейвен, Данкиш, Моулинг, иногда Лин-Лин, а один раз вышел даже француз-дворецкий, но Лукреция Каттэр так и не появилась.
Как будто мало было всех этих страхов, Пикеринг не мог отделаться от ощущения, что за ними наблюдают. Может, это оттого, что с каждой ветки и из каждой норки на них таращились разнообразные лесные жители, но он мог поклясться, что на него смотрят человеческие глаза, и потому вздрагивал и оглядывался при каждом шорохе.
Ночью он прижимал к лицу Слюнявчик, свою любимую тряпочку, и воображал, что это щека Лукреции Каттэр. Сердце у него так и колотилось от одного только имени. Он должен быть храбрым, должен подбадривать себя и Хамфри. Победив джунгли, он завоюет сердце прекрасной дамы, а в награду получит вечную любовь и целый чемодан денег.
7
Бойцы и летуны
– Мне страшно, – прошептал Бертольд.
– Всё будет хорошо, – еле слышно отозвался Даркус. – Сначала нам просканируют посадочный талон и заставят посмотреть в объектив, а потом отправят в одну из во-он тех очередей. – Он мотнул головой, показывая. – Они не ищут жуков, только бомбы и оружие.
– Я знаю, но сердце всё равно колотится, и ещё меня тошнит.
Бертольд и впрямь слегка позеленел.
– Как только мы пройдём контроль, тебе сразу полегчает, – утешил его Даркус.
Бертольд кивнул.
Из беспошлинного магазинчика, где продавались всякие разности, вышли дядя Макс и Вирджиния, а за ними шли непрерывно болтающая Калиста Блум – мама Бертольда и вежливо кивающая Барбара Уоллес – мама Вирджинии.
– Что случилось? – спросил Даркус, заметив хмурое выражение лица дяди Макса.
Вирджиния сунула им с Бертольдом под нос газету «Дейли мессенджер».
– Правительства разных стран грозятся сбросить бомбы на Лукрецию Каттэр! То есть здесь сказано – на твоего папу и Лукрецию Каттэр, но…
– Что! – Даркус так и подскочил.
Бертольд схватил газету.
– Погодите! Тут пишут, что руководители разных стран обсуждают возможность направленного удара. Никто не говорил, что это произойдёт на самом деле. – Он поправил очки и посмотрел на Даркуса: – Может, Лукрецию просто хотят напугать?
– Возможно. – Дядя Макс кивнул. – Остаётся надеяться, что они не знают, где она сейчас.
– Лукреция Каттэр – не дура, – сказала Вирджиния. – Наверняка она этого ждала и хорошо подготовилась. Даркус, твой папа в безопасности, я уверена!
– Дети, о чём это вы разговариваете с такими серьёзными лицами? – спросила Барбара Уоллес, подходя ближе вместе с Калистой Блум.
– Так, ни о чём. – Бертольд улыбнулся, свернул газету и сунул её под мышку.
– Бертичек, ты готов? – спросила Калиста Блум и захихикала, видя, что Бертольд покраснел. – Ой, прости, забыла, вот я дурочка! Я больше не должна тебя так называть.
– Да, мама, я готов.
Бертольд встал и позволил маме обнять себя.
– Осторожней! – прошипел он. – Там светлячки, помнишь?
– Конечно, милый, как я могла забыть? Я полночи помогала тебе вшивать в куртку вторую подкладку.
– Ш-ш-ш! – Бертольд сурово посмотрел на маму.
