Все это означало, что будь тварей хоть миллион — Тариша обязана выйти из этой мясорубки живой и здоровой. И Хэйт, со своей стороны, готова была приложить к этому все усилия.
Нашествие теттов закончилось одномоментно, по громкому стрекоту из темноты; те, что еще были живы, ринулись обратно в проход, новых из туннелей больше не выскакивало.
«Фу-у-ух, отбились», — мысленно (вслух не рискнула, после красочного пояснения Бестии, что так делать не нужно) возликовала адептка, примерившая на себя шкурку «чистого» лекаря.
— Плохо, — положила конец ликованию дроу.
— Они же ушли? — шепотом и не без робости спросила Хэйт.
— Ушли на зов праматери. В тот коридор, который нам нужен.
— Обойти? — нахмурилась квартеронка.
— Второй проход ведет к недрам гор, оканчивается тупиком. Возвращаться, чтобы делать крюк, долго. Нужно выйти к озеру лавы не позднее рассвета второго дня.
— Ты их столько порешила, — с искренним восхищением сказала Хэйт. — Что они могли попросту сбежать.
— Нет, — Тариша с видом абсолютной отрешенности собрала рассыпанные по спине волосы в прежнюю прическу, закрепив их смертоносной шпилькой. — Тетты, аррихи, ящеры сиили — твари, заполонившие свободные пещеры гор, не знают страха. Увести их может только праматерь, которая сильнее всех своих потомков, но они никогда не уходят совсем, выбирая удобное место и время для новой атаки. Тетты — тупы, как мох или пыль, но праматерь хитра и изворотлива. Будет ловушка. И, думаю, сама праматерь. Она должна отомстить за своих детей.
«Местечковый мини-босс? Тариша без умений, мое лечение слабовато против босса», — озадачилась Хэйт.
— Будь я одна, миновала бы переходы, пройдя эту часть пути в камне, — продолжила Бестия. — Но тебе недоступен дар Ашшэа, потому придется сразиться. Я никогда прежде не сталкивалась с праматерью теттов, и не знаю ее способностей. Лучше будет, если дальше я пойду одна. И, если одолею праматерь, вернусь за тобой.
«Фигушки», — мигом сформулировала ответ Хэйт, правда, вслух ограничилась более понятным для дроу.
— Не пойдет.
«Если ты умрешь, а я выживу, Бестии навечно раскрасят для меня небо во все оттенки красного, если не сказать — кровавого, это мне дали понять недвусмысленно. Так что, если уж умирать — то вместе».
— Твоя воля, — пришлая удостоилась кивка. — Идем.
Тариша права оказалась во всем: и в том, что тетты их в покое не оставят, а будут поджидать далее по пути их с адепткой следования; и в том, что нападут во второй раз не открыто, а организуют подобие засады; и даже в месте (это уже дроу по пути обговорила), где они засаду эту устроят: в округлом зале, предваряющем очередную развилку.
И в том, что праматерь явится не сразу, позволив еще один акт отыграть своим «деткам».
Кристаллов в коридорах, по мере удаления от обители Бестий, становилось все меньше и меньше, о свечах и речи не шло — они остались в «обихоженной» части горы. В пещере же, где засели (и залегли, и зависли — все в прямом смысле) «кузнечики», кристаллов было совсем чуть, и света они давали настолько мало, что Хэйт задумалась об активации «света во мгле». Но тут же передумала: кто знает, как отреагируют на яркий свет подземные твари (угу, обрадуются, на радостях полезут обниматься, и хиленькая квартеронка пятнадцатого уровня объятий не переживет), а успеет ли в случае чего спасти «котенка», то бишь, хиленькую квартеронку, дроу — вилами по воде писано. Бестия с тьмою на «ты», едва ли ей мрак помеха, а самой Хэйт освещения для активации пиктограммы с лечением хватит.
Дроу за десяток метров до пещеры остановила подопечную, жестами приказав стоять и ждать. Чего ждать и сколько — жестикуляция Тариши не передала, так что Хэйт решила к исполнению указания подойти… с вольностью. Интересно же!
Рванула по туннелю Бестия с такой скоростью, что адептка моргнуть не успела, зато успела подумать, что знает теперь, как «вживую» выглядит «размазывание» персонажа при движении из-за быстроты. Прошло секунд десять, бар здоровья Тариши, видимый в группе, еле заметно дрогнул в сторону уменьшения, и это Хэйт решила считать за знак. Знак того, что пассивное ожидание кончилось.
Подойдя, девушка замерла на границе туннеля и округлого зала, в центре которого кружилась в безумном безудержном вихре-танце дроу. Вокруг нее падали тела, и вспыхивали с еле заметным отсветом дымные сферы, и место павших занимали новые твари… Теттов была тьма, сами стены, казалось, шевелились, монстры напирали из двух проходов, которыми с противоположной от Хэйт стороны оканчивалась пещера.
Заметив пришлую, Тариша ускорила темп, прорываясь с боем к адептке. Сражалась Бестия так, что Хэйт глаз не могла отвести — настолько это было красиво. Смертоносно. Совершенно.
Конечности, волосы, корпус, пальцы на левой, свободной, руке, все задействовалось в битве. Адептка, подивившаяся не так давно короткости клинка, поняла теперь: меч являлся дополнением, одной из частей орудия смерти — Бестии, и длина его (меча) была не важна. Не было трюкачества, киношного бега по стенам и потолку, но стремительное изящество схватки приковывало к месту. И это — в едва освещенном помещении, когда и половины действа зафиксировать взглядом не удавалось!
Красоту боя в тенях нарушили шорох и стрекот. Хэйт по звуку вскинула взгляд, чтобы сразу же, плюнув на возможные последствия, вскрикнуть:
— Сверху! — предупреждая Таришу.
Дроу разметала ближайших врагов, но на того, что падал на нее с потолка, не хватало замаха, меч застрял в сочленении лапы одного из монстров; она выгнулась в «мостик», приняв «летуна» на шипы, а затем, распрямившись, вогнала в зеленую грудь шпильку, так своевременно вернувшуюся в ладонь.
Вскрик не прошел для адептки даром: часть подземных «кузнечиков» отвернулась от близкой, но опасной цели — Бестии — и ринулась к пришлой. Наверное, в другой ситуации Хэйт испугалась бы, но выплеск адреналина в кровь (или виртуального «заменителя», ей тогда было все равно) не позволил испугу прорваться. Руки — не голова — сделали все за нее. Открыть инвентарь, убрать посох, достать коробку с новыми иглами (запас обновила Тариша перед уходом из обители, Хэйт еще плечами пожала тогда: мол, зачем?), взять одну, обмакнуть в яд, флакон с коим уже в левой ладони, заменить флакон на трубку, вставить иголку, выдуть…
И попасть в глаз, светящийся краснотой.
Движения с иголкой и трубкой отняли пару секунд — их хватило Тарише, чтобы покрошить «кузнечиков», переменивших цель, в зеленый салат. Кроме одного, самого прыткого. С ним и справилась — на одних рефлексах, и когда только выдрессировалась? — Хэйт.
Дроу, убедившись в целости опекаемой, крутанулась — навстречу наседающим «задним рядам».
Адептка же, воспользовавшись паузой между активациями лечения (игла и трубка уже уступили место посоху), вызвала лог боя. Попадание в уязвимую точку — критический удар, урон от яда, опыта (со списком штрафов) ровно на уровень.
