— Держи, — в одну руку Вала была выдана гостевая чашка, в другую — пачка пряников, не распакованная даже, не говоря о вазочках и прочих сервировках (мысль подать сладкое в приличном виде у девушки мелькала, таки воспитание, но была нещадно отогнана — не тот гость, чтобы ради него напрягаться).
Вторым заходом она принесла из кухни табурет и свою чашку.
«Соседушка» уже вовсю прихлебывал свой кофе, с пряником вприкуску.
— Ты не теряешься, — констатировала Вероника, устраиваясь поодаль.
Парень, не теряя безмятежности, потянулся за упаковкой.
— Пряничек?
— Давай, нахалюга, — девушка покачала головой, но «подношение» приняла. — Может быть, за пряничком какие-нибудь объяснения воспоследуют?
Объяснений пришлось подождать: Вал доел пряник, допил кофе, убедился, что и Вероника свое кондитерское изделие прикончила, и только потом соизволил заговорить.
— Я понятия не имел, что мы живем в одном доме, — наконец высказал он. — Тем более, что моя нечаянно залитая соседка снизу, то ли психопатка, то ли халявщица, это ты.
Вероника ощутила, как у нее глаза кровью наливаются.
— Погоди психовать, ладно? — примирительно выставил руку ладонью вперед Вал. — Я еще не отошел от прошлого дверного концерта. Психопатка — потому как уравновешенные люди себя так не ведут, а халявщица — в инете полно потолков отличного качества по вменяемым ценам. Без обид, ладно?
— Не ладно, но ты продолжай, — кровавая пелена перед глазами никуда не делась.
— Смотри, — вздохнул он, глядя на девушку, как воспитатель в детском саду на самого глупого в группе ребенка. — Я тебя залил, признаю, это было нехорошо с моей стороны. Лопнул шланг у стиралки, я сидел в наушниках и не слышал, как журчат ручьи за стеной. Я прислал извинения и выразил готовность возместить ущерб, вполне честно, тебе так не кажется?
— Ты. Мог. Просто. Открыть. Свою. Гребаную. Дверь, — процедила, выделяя каждое слово, Вероника.
— Не переношу посторонних на своей территории, — пожал плечами парень. — И не каждый посторонний нормально бы отнесся к моему представлению об уютном жилье.
— В съемной-то квартире? — не преминула съязвить она.
— Я ее переделал, по договоренности с хозяйкой. Но не суть. Тебя чем-то не устроили извинения? Ты вроде нормальная, а вела себя как…
— Как человек, оберегающий уют своего дома, в моем представлении, — куда-то делась ярость, но настрой на убийство — разве что тихое, вроде яда в кофе — остался. — Что до твоих извинений… Это был высокопарный, ничего не стоящий хлам. Ты решил выпендриться — получил мой ответ в виде счета на потолок. И, если он показался тебе чрезмерным, ты мог спуститься и обсудить это со мной. Или насчет этого тоже какой-то пунктик есть?
«Соседушка», после ее слов, задумался.
— Меня учили, что с извинениями нельзя переборщить, особенно, когда действительно виноват.
— Видимо, всех тонкостей не объяснили, — поморщилась Вероника. — Проехали. Почему он — оранжевый?!
Вал приглушенно хмыкнул, попытался замаскировать «хмык» кашлем, но не преуспел.
— К красному ценнику — красная работа. Но потолок в красном был бы чересчур агрессивным, а оранжевый — в самый раз.
Взгляд девушки уткнулся в его оранжевую футболку.
— Вал, тебе никто не говорил, что ты хренов черный дрозд? Клюв оранжевый, перья черные, музицирует. Вылитый ты! Ок, про халявщицу опустим, и про посторонних я поняла. Но мандарины-то с какой радости?
— Лин Мэйли — моя девушка, в существование которой мало кто верит — ужасно истерит, когда голодная. А стоит что-то съесть — приходит в себя.
Ладонь Вероники сама по себе легла на лицо.
— Серьезно?
— Серьезно, — подтвердил Вал. — И я должен тебе реально большое спасибо сказать. Мы теперь можем видеться не только по видео-связи.
— Восхождение? — зная, впрочем, ответ, уточнила она.
«Соседушка» кивнул.
— И что, тамошнее солнце тебя не напрягает? — вспомнила одну из заморочек парня Вероника.
— К нему у меня нет никаких счетов, — с окаменевшим лицом ответил он.
— Как-то быстро тебе капсулу поставили, — заметив ненормальную реакцию, решила проявить немного такта девушка. — Мне дольше везли.
Вал отмахнулся.
— Ты мне лучше дай пару советов для старта. Мэйли из тех людей, которые, если берутся за что-то, идут до самой вершины. Сегодня, например, она читает самые лучшие из платных гайдов, и мне… было бы приятно ее удивить, показав, что я тоже не лыком шит.
Девушка подняла глаза к потолку — нормального белого цвета.
«Лин Мэйли, по имени судя, китаянка», — рассуждала она мысленно. «У азиатов менталитет отличается от нашего, раздолбайского. Не тебе, соседушка, с ней тягаться в упертости и внимании к деталям»…
— И откуда ты на меня такой свалился? Ох, не отвечай, я в курсе про восьмой этаж. Так, начнем с того, что я про демонов — ты же за них начал играть? — ни черта не знаю специфического. А общие сведения в платных гайдах наверняка включают то немногое, что я могла бы тебе рассказать. Из меня такой себе гуру, сама же недавно приобщилась…
— Ты в любом случае знаешь больше моего, — убедительно сказал музыкант. — А я не откажусь от любого совета.
— Горе ты луковое, — Вероника вдруг поняла, что от злости не осталось и следа (и куда выветрилась?..), и думает она о подсказках для нуба вполне искренне. — Давай я сварю еще кофе и постараюсь чего-нибудь сообразить полезного… С классом определился?
— Бард, разумеется, — обезоруживающе улыбнулся Вал. — Как говорит Лин Мэйли, нужно использовать свои сильные стороны. Мэйли будет танцором. Традиционные танцы — ее конек.
— Бард и танцор, — она с сомнением покачала головой. — Те классы, о которых я меньше всего знаю. Чем дальше в лес, тем гуще дебри, тем больше бурелома и тем сытней волкам… Я за кофе. И за умной мыслью, видимо, потому как сейчас таковых нет.
«Главное, не смотреть на потолок, пока кофе готовится», — увещевала себя Вероника по дороге на кухню. «А то самой умной мыслью станет — выведывание расположения демонов на просторах Тионэи и передача этой ценной информации Бестиям».
Увы, за время варки кофе ни единой дельной идеи так у Вероники и не возникло. По-хорошему, надо было с «соседушкой» переместиться в зал, к компьютеру, дабы воспользоваться чьими-то чужими идеями, но там задернуть шторы так, чтобы Валу не светило солнце в глаз, было весьма проблематично.
Зато, как бы компенсируя отсутствие идей, крутились по кругу мыслишки, навеянные паранойей: допуская, что гость сказал ей чистую правду (не похож был музыкант на записного лгуна), насколько случайным было само их знакомство? Ведь если отбросить прочие пустячные совпадения, вроде столкновения у парадной, у них был один общий знакомый. И он-то их и «свел» в своей студии.
