Вот тут она ожидала подспудно недовольных «фыр» за умолчание, а получила только одобрительные: «Молодцом», «Неплохо» и «Ай да каравайка!»
Еще и Монк большой палец вверх выставил.
За всем этим едва не прошляпили сигнал от Ри — затаиться. Прятаться за кораллами пришлось недолго, Ри снова поплыл, только в обратном направлении. А потом, замерев на месте, стал кувыркаться в воде, шевелить своими «плиссированными» плавниками, словом — привлекать внимание.
— Сказано не кормить тебя, — виновато развела руками Хэйт.
— А вот про него ничего не сказано, — насупилась гномка, ткнув пальцем в воду впереди себя. — И как я проглядела-то? Старею, да? Старею? Морщины-седины?
— И целлюлит. И плесенью скоро покроешься, — поддержала по доброте душевной Барби. — Ох ты ж ешкин… рыб!
Плавненько, боязливо — боком, боком — к ребятам подплыл маленький зубастый акуленок.
— Голоден, малыш? — пока приятели соображали, опасен ли им «ешкин рыб», Монк выдвинулся вперед, протягивая акуленку пластину из водорослей (это работодатель озаботился пропитанием «служащих»). — Не уверен, что ты это ешь, мне тебя угостить больше нечем.
Акулья пасть с мощными зубами со скошенной вершиной и зазубринами по всей длине широко открылась при виде угощения. Тут отмерла Мася, вспомнившая про «заначку» из улиток — они тоже полетели в пасть, как и крольчатина из запасов Рэя. Барби нашла в закромах лепешку, Кен — какую-то рыбину.
— Вы сейчас намешаете, у ребенка несварение будет, — покачала головой Хэйт и предложила акуленку яблочко, с невесть каких пор лежавшее в инвентаре, но срок употребления еще не вышел.
— Спа-си-бо, — пасть закрылась; малыш (теперь-то одного из деревенской мелюзги все опознали), говорил (думал?..) по слогам, своеобразно. — Вы-не-сер-ди-тесь?
— Нет, не сердимся, — взялся за роль «няньки» Монк, чего никто от записного молчуна не ожидал. — Нам не за что на тебя сердиться.
— За-ва-ми-плыл-без-спро-су. Ве-се-ло-смеш-ны-е-не-страш-ны-е. Те-перь-не-вер-нуть-ся.
— Ты не помнишь дорогу домой? — монах присел на корточки, погладил полосатый бок детеныша.
— Не-ет! — казалось, акуленок сейчас расплачется.
— Тише, тише, не волнуйся, — успокаивающе проговорил Монк. — Мы сейчас идем… плывем по важному поручению, но потом обязательно вернемся в деревню. Впереди может быть опасно, поэтому ты можешь подождать нас здесь, и мы заберем тебя на обратном пути. Ладно?
— Не-ет! Страш-но. Страш-но. О-дин. Нет!
Задание! Возвращение блудного детеныша.
Один из младших жителей деревни заплыл далеко от дома. Вернитесь с ним в деревню на дне Сиоли.
Награда: скрыто.
Требования: личное расположение одного (или более) младших жителей Сиоли. Д
ополнительное условие: детеныш не должен получить опасных ран.
Уровень сложности: ситуативное задание.
Штраф провал/отказ: понижение репутации с родителями детеныша до отметки -10000 (Враждебность).
— Приплыли, — озвучила мысль, не одну ее посетившую, Барби. — Все, сворачиваемся и в обратку?
— Не так быстро, — придержал за локоток свою прекрасную половину Кен. — Сначала все варианты обсудим.
Акуленок нервно зашевелился.
— Ребенка бросать не предлагай, — веско обронил Монк, так, что понятно стало: не в штрафе за отказ причина. — Малыш, одного мы тебя не оставим, не волнуйся.
— Не предлагаю, — примирительно выставил руки ладонями вперед эльф. — Возможность, как выполнить оба задания, должна найтись. Развилка слишком очевидна, чтобы ломиться без раздумий вперед.
— В нашем случае — назад, — поправил Рэй.
Кен кивнул.
— Малыша можно взять с собой и вместе потом вернуться, — с сомнением сказала Мася. — Но если бой…
— Если бой, определенно пострадает кто-то с плавниками, — подхватила мысль Хэйт. — Или мелкий, или Ри; условия, как сети, расставлены так, что сунемся вправо — Ри укокошат, влево — акуленка подранят.
— Истина где-то… между, — задумался убийца.
— Ой, пошляк! — возмутилась орчанка. — Так бы и врезала, но не при детях же.
— Между двумя очевидными путями решения, — Рэй покачал головой, укоризненно глянув на Барби. — Третье очевидное решение: кто-то возвращает домой детеныша, остальные идут за икрой. Что было бы куда как проще, работай тут карта…
Карта с самого погружения показывала исключительно серый туман, довольствоваться приходилось только ориентирами подводной локации.
— Я могла бы, — пожала плечами гномочка, поясняя очередную очевидность. — Суть вещей. Но — шляпа.
Ри выбрал гномку для переноса его (ее?) «дома», что возвращало их в исходную точку. Сгонять вместе с Ри туда и обратно тоже такой себе был вариант: то, что строку про срок исполнения в оповещение вписали для проформы — было весьма сомнительно.
— Если дело, как говорится, в шляпе, — усмехнулась Хэйт. — То почему бы ее просто не передать?
Эту ее идею поддержали все, за исключением рыбки Ри. Рыб уперся хвостом, плавниками и жабрами, исполнил негодующий танец, даже изобразил эпилептический припадок над головой адептки.
— Ри, гномушка нам всем симпатична, — увещевала Хэйт рыбку. — Но у вот того парня есть невидимость: если совсем плохо будет, он сможет скрыться со шляпой и с тобой вместе. Он спасет твой хвостик и прекрасные чешуйки, случись что. Да как так-то!
Ри закопался в плюмаж, только нервно подергивающийся хвост остался снаружи.
— Голос разума на донном этом дне глохнет, не парься, — выдала что-то вроде утешения Барби. — Его придавливает тяжестью воды.
— Вы-ме-ня-бро-си-те-е-е, — захныкал акуленок, смекнув, что возвращение в родную деревню под вопросом.
— Мы пришли к тому, с чего начали, — покачал головой Рэй. — Возвращаемся, риск не стоит икорки. Штрафа за провал сбора нет. В конце концов, кто-то же собирал эту икру до нас?
— Или я могу остаться с малышом, так ему не будет одиноко, а вы подхватите нас на обратном пути, — предложил монах.
А тут заныл детеныш акулы, вперемешку с всхлипами живописав, как его и сухопутного бросят во тьме надолго, как они съедят все припасы, а потом бедному крохе придется съесть ножки сухопутного, ручки сухопутного и в конце тельце с головой.
— Мне-при-и-и-дет-ся-а-а!
На это даже у начинающего акульего «няньки» не нашлось, что ответить.
— Акх-х-хэ-э… — раздалось из возникшего черничного пятна.
Появление под водой явно смутило почтовую фею в сиреневом и сером, но та быстренько сориентировалась, устроившись на плече Хэйт.
— И тебя съедят, и тебя? Такие прелестные зубки! — проникновенно сказала фея.
