— Других женщин не было, — тихо произнес он. Очень тихо.
Она чуть не подавилась, поднесла руку ко рту и потянулась к чашке с чаем.
— Я готова быть вежливой, но давай договоримся быть честными. Согласен?
Он ждал, чтобы она на него посмотрела, но она смотрела в тарелку.
Черты ее лица стали мягче и еще прелестнее. Более женственные. На ней не было макияжа, волосы скреплены заколками на затылке, но по‑прежнему очаровательна.
Он хотел ее. Хотел каждую часть ее тела.
Анри резко встал и отошел в сторону.
— Не было никаких других женщин, — повторил он. — Я не намерен снова это говорить.
Да, он чувствовал себя обманщиком, если позволял другой женщине всего лишь положить руку ему на предплечье. Их связь с Синнией была такой же основательной, как у альфа‑волка, лидера и вожака, на котором оставила след его подруга.
А что теперь? Теперь он рад, что у него есть прекрасное оправдание снова уложить ее в постель.
— Интересно, как долго ты рассчитывала играть со мной в прятки? Если бы у тебя был один ребенок, то ты могла бы убедить прессу, что отец кто‑то еще. Притворилась бы, что твоя неверность стала причиной нашего разрыва. Но двойня? Разумеется, все сообразят, что они мои, и пресса придет в полное неистовство. Они точно близнецы?
— Плацента одна, — пожала плечами Синния. — Выходит, что в твоей семье это случится в третий раз. Я сыграла в лотерею, и вот он, выигрыш…
Шутка не удалась.
Синния закончила с сэндвичем и теперь пила чай, наморщив лоб. Его всегда тянуло разгладить поцелуем складочки, когда она бывала вот такая задумчивая. А она всегда отмахивалась, говорила, что он мешает ей сосредоточиться. Он все равно целовал ее в лоб, а после… после целовал в губы и переходил к постельным ласкам. Наверное, поэтому он так любил ее нахмуренный лоб.
Синния потерла двумя пальцами переносицу.
— Знаю, я была обязана сообщить тебе, — уныло промямлила она. — Я откладывала это, потому что знала, что ты скажешь и как поступишь… — Она опустила руку и твердо закончила: — Я не хочу выходить за тебя.
За всю жизнь ему пришлось выслушать много слов, простреливших его насквозь: «Треллу похитили», «Отец умер». И теперь: «Я не хочу выходить за тебя».
Разум подсказывал, что злость исходит от обиды, и обидел ее он, оскорбил пренебрежением, отпустив с насмешкой. Не стал биться, чтобы ее удержать.
Неужели он убил то, что она чувствовала к нему?
Он тоже потер переносицу.
— Тебе все‑таки придется сделать это, — заявил он.
— Нет. Я…
— Синния, — прервал ее Анри, — если ты хочешь продолжать работу, то я устрою все, что касается твоей карьеры. Я дам тебе все, что угодно, все, что ты у меня попросишь, но ты сегодня уедешь со мной. Наши дети должны быть защищены. Я не намерен это обсуждать.
— Нет. Разведенные люди воспитывают же детей врозь. Если ты хочешь увеличить мою охрану, это твое право, но я прекрасно справляюсь сама.
— Да ну? — Он потер щеку и бросил взгляд на задернутые шторы. — Мне раздвинуть шторы, чтобы мы увидели, как тебе удается скрываться от назойливых глаз?
— Уж не ты ли притащил сюда эту свору?
— Тебе известно, какая у меня жизнь.
— Известно! — выкрикнула она. — И я смирилась с твоими охранниками и со всеми интернет‑троллями, я ни разу даже не пискнула, потому что согласилась быть с тобой. Я могла бы уйти в любую минуту, если бы меня не все устраивало. А вот сейчас я это сделала! Поэтому не проси меня дать подписку до конца жизни. Не пытайся заставить.
Терпению его пришел конец.
— Ты действительно думаешь, что у нас с тобой есть выбор? — Он едва не заорал во весь голос. — Не надо мне рассказывать, как тяжело жить под такой слежкой. Черт подери, уж кто‑кто, а я это знаю. Треллу похитили не потому, что мы богаты, а потому, что из нас делают национальное достояние. А это меня не устраивает. И никого из нас тоже! Разве у людей хватило порядочности оставить нас в покое после ее спасения? Нет, черт возьми! Они довели ее до нервного срыва, и клянусь, что стали причиной смерти моего отца. Оберегая нас от постоянной слежки, он находился под страшным давлением. Его место занял я. Руководить корпорацией — более чем достаточно для любого человека, а помимо этого всю жизнь волноваться, что будет еще одна попытка похищения! И все потому, что эти гады намерены сделать из нас кумиров? Это подлые, низкие люди. В ход идет все: тролли в Интернете, оппортунисты, преступники, которые могут за деньги выкрасть ребенка. — Он ткнул пальцем в Синнию: — Ты понятия не имеешь, на что они способны. И у тебя нет возможности держать их на расстоянии. Поэтому мое последнее слово — речи быть не может, чтобы оставить тебя одну. И не жди, что я потом заберу детей, а тебе позволю жить своей жизнью без нас. Потому что ты теперь часть жизни семьи, нравится тебе это или нет. Итак: ты переедешь в Париж со мной, и заниматься безопасностью буду я.
Синния сидела, положив подушку на колени и прижав к груди, словно хотела отгородиться от взрывов его негодования.
Анри запустил пальцы в волосы.
— Вот почему я не хотел детей. Я представлял, как это будет. Знал. Но мы сделаем то, что должны. Ты выйдешь за меня.
— Нет, — сказала она охрипшим голосом, едва разомкнув побелевшие губы.
— Ты слышала, что я только что сказал? Ты не можешь оставаться здесь!
— Да, я тебя слышала. Замечательно. Я буду жить за железным занавесом, но… — Она сглотнула слюну. — Но замуж за тебя я не выйду. — И вскинула подбородок.
Он знал это выражение ее лица — стоять на своем.
У него загудело в ушах.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что буду жить у тебя, но не с тобой. — Она покраснела и воинственно дернула плечами.
— Ты не хочешь спать со мной? — Сердце у него упало. Не может быть, чтобы она это сказала!
Синния поморщилась, отвернулась и часто‑часто заморгала:
— Нет, не хочу.
— Лгунья, — вырвалось у него. Он был уверен, что она говорит неправду. Или это умирающая надежда?
Она усмехнулась. В этой усмешке были и стыд, и вина, и презрение к самой себе, но когда она подняла на него лицо, то ее взгляд не смог убедить его в том, что она честна с ним.
И еще ранимость в ее глазах. Синния — крепкий орешек, а ее хрупкости и беззащитности он не вынесет. И он подавил жалость. Но голос ее прозвучал твердо:
— Я буду работать удаленно. И я должна проконсультироваться с врачом по поводу перелетов. Я не намерена работать несколько месяцев после рождения детей, но мне безразлично, где мы будем находиться. Обсудить это мы еще успеем. Но учти: прежней близости у нас не будет.
