Анри наблюдал, как Рамон подошел к Синнии сзади и положил ей руку на плечо в точности так, как сделал бы он сам. Наверняка Рамон сказал что‑то вроде Je m’excuse, chйrie
[25]. Я здесь.
Его негодник‑брат наклонился к ней, чтобы поцеловать, и сделал это опять же точно таким образом, как Анри.
Синния приподняла голову, подставляя рот для поцелуя, и… вскочила до того, как губы Рамона ее коснулись. Анри услышал удивленный возглас. Если бы Рамон не поддержал ее, она оступилась бы и упала.
Анри оборвал разговор и торопливо вошел в ресторан, где Синния смеялась над собой и ругала Рамона, запретив ему когда‑либо повторять розыгрыш.
Большинство гостей приняли Рамона за Анри и поражались тому, каким образом Синния с такой легкостью различала братьев. Шутка Рамона развеселила всю компанию.
— Ты выглядишь потрясающе, как всегда. — Рамон взял ее за руки и отстранился, чтобы получше разглядеть.
— Если ты насмехаешься… — сказала Синния. — Я похожа на удава, проглотившего козленка.
— Двух. Будем честными, — уточнил Рамон и засмеялся, увернувшись от Синнии, которая хотела ткнуть его в живот. — Детишки! — Он осторожно обнял ее и поцеловал, как поцеловал бы, поддразнивая одну из сестер.
— Ты негодник! — Синния игриво высвободилась из его рук.
Тут позвонил консьерж — пришел еще один гость.
— Пусть поднимется наверх, — распорядился Анри.
— Кто это? — спросила Синния.
— Это Исидора Гарсия. Ты встречалась с ее отцом, Бернардо, на дне рождения мамы.
— А, да. Он очень приятный человек.
— Он уходит в отставку через месяц, — нахмурившись, заметил Рамон. — И мы могли бы повысить Этьенна.
— У нас масса щекотливой информации. Анжелика и Касим через пару месяцев отметят помолвку. А Белла… Ты с ней, кстати, говорил?
— Да. — Брат поджал губы и бросил взгляд на Синнию: — А тебе известно, кто отец ее ребенка? Принц Элазара?
— Она хотела, чтобы у меня была благовидная причина ничего не говорить, поэтому ничего не сказала, — поморщилась Синния.
Рамон раздраженно фыркнул:
— Не понимаю, почему, независимо от ее молчания, ты считаешь, что нам нужно…
Стук в дверь прервал его, и Анри впустил Исидору, шикарную темноволосую красавицу с карими глазами, опушенными черными ресницами. Она была похожа на свою мать, пресловутую светскую львицу, а не на коротышку‑крепыша отца, которого называла папой. Анри сомневался, что Бернардо ее отец, но никогда об этом не спрашивал. Бернардо всегда сохранял секреты семьи Советерре настолько усердно, что ему позволительно иметь и собственные.
— Bonjour, Исидора. Спасибо, что пришла.
— Конечно же, я пришла.
Они с Анри поцеловались. Исидора с улыбкой повернулась к Синнии, чтобы поздороваться. Но улыбка у нее исчезла, когда она увидела Рамона.
— Привет, Рамон, — сухо поздоровалась она.
Исидора немного младше сестер Советерре. Отец был тесно связан с семьей, а после похищения Треллы, когда девочке пришлось учиться дома, Исидора стала чуть ли не единственной ее подружкой. В подростковом возрасте она влюбилась в Рамона, но никто ее этим не дразнил, да и Рамон ее не поощрял. К тому же она была тогда совсем юной, а Рамон отлично знал, как Бернардо печется о целомудрии дочки. Но Исидора выросла и превратилась в привлекательную молодую женщину с искушающими формами, которые не скрыть, и Анри подумал, что брат вполне мог не устоять. Сейчас Анри задал себе вопрос, уж не взял ли его брат‑близнец напором эту красавицу, а потом устранился.
Анри познакомил ее с Синнией, добавив:
— Я только что объяснял Синнии, что твой отец всегда пользовался нашим безусловным доверием. Он, как никто другой, заслужил насладиться жизнью, уйдя на покой. Но нам будет очень его не хватать, особенно теперь, когда в нашей жизни возникло столько сложностей и необходим тактичный подход.
— Папа так и сказал. Я не имею в виду, что он сообщил мне детали, — пояснила Исидора. — Он лишь сказал, что ему было бы спокойнее, если этим займусь я, что само по себе означает деликатную информацию. — Она взглянула на живот Синнии.
Анри сделал в уме заметку удвоить премию Бернардо за то, что повлиял на дочь.
— Я всегда говорил, что мы возьмем тебя на работу, как только ты получишь диплом, — напомнил ей он.
— Я только что его получила. А папиной протекции я никогда не хотела — вам это известно. — И бросила взгляд на Рамона, говоривший: «С тобой общаться не хочу».
— Исидора предпочитает сделать карьеру как независимая журналистка. Она тебе никого не напоминает? — сказал Анри, обращаясь к Синнии.
— Надо же. — Синния улыбнулась Исидоре. — Чем вас угостить? Я как раз собиралась приготовить чай.
— Я вам помогу. — Исидора отдала Анри пальто и пошла на кухню с Синнией.
Анри бросил на брата строгий взгляд:
— Ты спал с ней?
— Меня отвергли, — беспечно ответил Рамон.
— Такое случается?
— Я тоже был поражен. — Рамон снял пиджак, словно ему стало жарко, и повесил на спинку дивана. Белую рубашку Рамона украшала точно такая же вышивка на кармане, как у Анри. И брюки такого же серого оттенка, и даже ремень такой же.
Анри не стал комментировать ответ брата, лишь спросил:
— Это может повлиять на ее работу? Скажи мне сейчас. Нам нужен человек, который будет не один месяц находиться среди нас. Этьенн хороший профессионал, но с таким количеством личной информации…
— Я знаю. — Рамон покачал головой и раздраженно заметил: — Я что, единственный, из‑за кого пресса прямо сейчас сходит с ума?
— Ты не будешь общаться с ней напрямую. Это причина твоей нервозности? У нее, еще когда она была подростком, были замечательные способности. Помнишь рекламный проект «Возьмите свою дочку с собой на работу»? Ее пресс‑релиз оказался лучше, чем работы некоторых постоянных сотрудников рекламного агентства. Она тактична и научилась этому не на коленях у отца.
— Да, ты прав. Она вполне подходит, — согласился Рамон. — Она не выносит меня, но к Джили и Белле она привязана. Им будет намного приятнее общаться с ней, чем с кем‑то другим. А Синнии она уже понравилась. — Он кивнул в сторону кухни, откуда доносился женский смех.
Анри поймал вопросительный взгляд брата.
— Qu’est‑ce que c’est? — спросил Анри, хотя знал, куда направлены мысли Рамона.
— Я помню, как мы клятвенно обещали не заводить детей, — произнес Рамон.
— Это не ловушка с ее стороны, — Анри поморщился, — она ушла, потому что не желала от меня зависеть.
