Меня била дрожь, в груди затянулся болезненный узел. Я никак не могла поверить, что их больше нет. Что еще сегодня днем я зажигала в зале свечи и мечтала очутиться как можно дальше от храма. Я ведь никогда не бывала за пределами леса. Я не знала, куда идти, как разговаривать с людьми. Всю свою жизнь я общалась лишь с монахами, ками и странным ёкаем в лесу. А теперь мне предстояло отнести свиток в храм Стального Пера, как я и обещала учителю Исао, но я понятия не имела, как туда добраться и что делать при встрече с демонами.
Но… этот человек был способен их убивать. Так легко и играючи. Быть может, он не менее опасен, чем чудовища. И если он станет меня защищать, любому демону, ёкаю или кровожадному человеку, жаждущему заполучить свиток, сперва придется сразиться с ним.
Оставалась одна маленькая проблема.
Он тоже искал Драконью молитву. И не важно, по чужому ли заданию, как и демоны, или по доброй воле. Я почувствовала прикосновение узкого лакированного ящика, спрятанного под фуросики, которой я обмотала плечо, и сердце громко заколотилось. Если он узнает, что свиток у меня, меня ждет такая же жуткая смерть, какой умерли демоны, рассеявшиеся по ветру. Придется соблюдать предельную осторожность и действовать с умом, иначе мой возможный защитник станет моим главным врагом.
На мгновение меня посетила отрезвляющая мысль о том, что учитель Исао ни за что не одобрил бы моей лжи, того обманного маневра, при помощи которого я заставила этого юношу сопроводить меня до храма Стального Пера. Дэнга непременно назвал бы это очередной лисьей уловкой и обманом. Но воин из меня никудышный, я не умела рубить врагов на куски мечом, а о внешнем мире знала лишь по рассказам монахов. Мой храм разрушили до основания, мою семью перебили у меня на глазах, а мне самой поручили почти невыполнимое задание, о котором монахи, судя по всему, знали еще с тех самых пор, как я появилась в храме. То самое предсказание пробуждало во мне непонятные чувства, но мне страшно хотелось одного – закопаться в глубокой норе и не высовываться наружу. Я понимала, что одной мне не справиться, а помощников у меня не было. Как сказала старая тануки сегодня вечером, я кицунэ, ёкай. Не человек. Вот и все мои умения.
Я неотрывно смотрела в глаза незнакомца, который обдумывал мое предложение, и видела, что внутри у него происходит борьба. Наконец он кивнул и отступил от дерева, убрав от моей шеи свой жуткий меч.
– Хорошо, – проговорил он. – Если это единственный способ добраться до свитка, я провожу тебя в столицу, а потом и в храм Стального Пера. Но… – Он сощурился и ледяным взглядом посмотрел на меня, а затем вскинул меч, и отблеск луны пробежал по длинному лезвию. – …Но если ты меня обманешь или попытаешься сбежать, я тебя убью. Поняла?
Я кивнула, стараясь не обращать внимания на волну страха, накатившую на меня вместе с облегчением. Нет, я вовсе не планировала от него убегать, но что-то подсказывало, что этот человек пустыми угрозами не разбрасывается. Со вздохом юноша наконец убрал меч в ножны, и его бледный огонек погас, погружая нас во тьму.
– Пешком до столицы идти несколько недель, – спокойно и деловито сообщил он, отступив назад. – Моя лошадь сегодня вечером убежала, так что нам придется пройтись, во всяком случае, пока я не найду новую. Ты как, готова к путешествию? Все необходимое при тебе?
– Да, – кивнула я. У меня, как у воспитанницы аскетичных монахов, всегда было мало вещей, к тому же все мои скудные пожитки уже наверняка рассыпались золой и пеплом. У меня были сандалии, небольшой узел с одеждой за спиной, нож, а под фуросики – кусочек свитка, обладающий безграничной силой и способный исполнить любое желание. Этого мне должно было хватить.
– Я так понимаю, дорожных документов у тебя нет? – осведомился юноша.
Я непонимающе нахмурилась.
– Нет. А что это такое?
– Ну… – Он покачал головой. – Забудь, – пробормотал он. – Сейчас это все равно не исправишь. Будут проблемы – решим их на месте.
– Ano, – добавила я, когда он отвернулся. – А как тебя зовут?
Он замешкался с ответом, но потом проговорил тихим, ничего не выражающим голосом:
– Каге Тацуми.
Каге. Семейство Каге иначе называли Кланом Тени, и оно хранило множество секретов и тайных знаний, насколько мне было известно. Загадочный юноша с ледяным взглядом очень подходил под это описание.
– А я – Юмеко, – представилась я и попыталась улыбнуться, хотя он вряд ли это заметил, потому что стоял ко мне спиной. – Спасибо, что согласился проводить меня до столицы, Тацуми-сан. Ну и за то, что спас от демонов.
Он никак не отреагировал на мои слова. Шепнув мне «Пойдем», он шагнул вперед и исчез во мраке, будто слившись с самой ночью воедино. Я вновь взглянула на небо, на дым и искры, все еще видневшиеся над деревьями и знаменующие конец прежней жизни.
Закрыв глаза, я быстро прошептала молитву Дзинкею, богу милосердия, и Дорошину, богу дорог, и попросила у них благословить нас на путь и помочь благополучно добраться до цели, а потом повернулась и поспешила во тьму вслед за Каге Тацуми.
Часть вторая
9
Неприкаянная душа
Быть призраком не так-то легко – для этого необходимо редкостное терпение.
В далеком детстве, при дрожащем мерцании свечей, мама рассказывала Суюки сказки о призраках. Под конец дня, пока Мура Акихито еще трудился над новым шедевром в своей лавочке, Суюки садилась на табуретку рядом с мамой, когда та подметала или готовила, и с увлечением слушала истории о красавицах, которых предали или бросили возлюбленные и которые так сохли от тоски, что тела их умирали, а печаль продолжала жить. Суюки замечала, что во всех этих сказках сердце разбивают именно женщинам. Кто-то из них заканчивал жизнь самоубийством. Кто-то погибал от кровожадной руки и потом возвращался, чтобы отомстить. Порой безнравственные женщины обретали страшные и отталкивающие черты. Например, у жадной на затылке появлялся еще один рот, который поглощал все, что попадалось на пути. А неверная обнаруживала, что, пока она спала, шея у нее удлинилась до невероятных размеров и теперь ее голова свободно болталась, выпивая масло из лампы и нападая на мелких животных. В худших случаях женская печаль, ревность или ярость превращала ее в óни, ханью
[16] или даже в гигантскую жуткую змею, которая обыкновенно погибала от меча какого-нибудь великого самурая.
О таких страшных судьбах и думала душа Суюки, бесшумно скользя по узкому коридору дворца. Само собой, превращение женщин в столь страшных чудовищ – это выдумки, и таких героинь полагалось жалеть. Но сейчас Суюки думала о том, что сама бы с удовольствием превратилась в демона.
