Ронин лежал, распластавшись на спине, неподалеку от жаровни, держа лук прямо перед собой, словно пытаясь отогнать невидимого врага. Рядом стояла Юмеко, в ее вытянутой руке поблескивал танто, а вокруг клубились остатки зеленого дыма. Рукав у нее был порван острыми когтями, но крови не было.
– Это что… последний? – запыхавшись, спросила она и посмотрела на меня.
Я коротко кивнул и спрятал Камигороши в ножны, ощущая, как в груди вспыхнуло странное чувство. Неужели это облегчение от осознания того… что она жива и здорова?
– Тацуми… – Юмеко шагнула вперед, обеспокоенно глядя на мою шею, поцарапанную гаки. Я чувствовал, что кровь, текущая из раны, уже начала просачиваться под воротник. Из руки тоже закапала кровь – прямо на деревянный пол. – Перво-наперво нужно перевязать раны. У тебя осталось лекарство?
Она сделала еще один шаг ко мне, и внезапно я вспомнил ее нежное прохладное прикосновение, вспомнил ее руки, скользящие по моей спине. Как это было непохоже на целителей из Клана Тени – те обрабатывали мне раны поспешно и грубо, нисколько не заботясь о том, причиняют ли мне неудобства. По своему обыкновению, я привык к той боли, которую они мне причиняли в ходе своих манипуляций, и считал ее нормальной. Как любил говорить Итиро-сенсей, боль – это хорошо; если она есть, значит, ты жив. Но в случае с Юмеко… На моей памяти это был первый случай, когда меня касались… не причиняя боли.
Я весь напрягся и отпрянул от нее. Нельзя отвлекаться, – напомнил я себе – Никаких чувств, никаких послаблений. Стоит поддаться очарованию моей спутницы и начать мечтать о безболезненных прикосновениях, как Хакаимоно воспользуется моей слабостью и превратит меня в демона.
– Не нужно, – ледяным тоном остановил ее я, и она застыла на месте, смущенно заморгав. – Не подходи ко мне, – велел я, сделав шаг назад. – Мне не нужна твоя помощь. Я сам справлюсь.
Она нахмурилась. Во взгляде мелькнуло смущение и что-то еще. Не обращая никакого внимания на этот взгляд и на неясное удушающее чувство в груди, я быстро прошел мимо нее, к ведру с водой, стоящему в углу комнаты. Мне была поручена миссия, медлить нельзя. Нужно найти свиток и передать его госпоже Ханшу – все остальное не имело значения. Оружие не ставит под сомнения требования его обладателей или цели, ради которых его создали. Оружие существует лишь для того, чтобы подчиняться… и убивать.
– Эй! – требовательно позвал ронин, когда я отошел в сторону, и указал на мелкие порезы на своем лице. – А как же я? Это, знаете ли, не макияж театра кабуки.
– А разве я бы сама этого не поняла, Окамэ-сан?
Он вздохнул.
– Забудь.
Юмеко оторвала лоскут ткани от своего пояса, подошла к ронину, присела рядом и внимательно осмотрела его лицо.
– А что гаки? – спросила она, касаясь его щеки. – Как думаешь, мы их всех перебили?
– Очень на это надеюсь. Ite! – Он отпрянул от ее рук, и Юмеко нахмурилась. – Будь они прокляты, эти голодные призраки. Ну ничего, вот рассветет, и несколько моих знакомых крестьян умрут с криками о пощаде на устах.
Юмеко опустила ладонь со сжатой в ней тканью и округлила глаза:
– Но за что?
– Юмеко-тян. – Ронин гневно тряхнул головой. – Уж поверь мне, они все подстроили. Глава деревни прекрасно знал о гаки, да что уж там – о них знала вся деревня. Мы были приманкой – с таким же успехом можно было повязать нам на шеи колокольчики. Я отлично это понимаю, да и Каге-сан, верно, самурай?
– Да, они ждали нашей смерти, – подтвердил я, втирая лекарство в свою рану. – Вот почему так радушно разместили нас здесь на ночь. А все ради того, чтобы гаки сожрали нас и оставили деревню в покое.
– Ага. – Ронин мрачно кивнул. – Вот только я вполне себе жив, а еще страшно зол. – Он забрал у Юмеко лоскут ткани, встал и вразвалочку направился в мой угол, не сводя с меня глаз. – Каге-сан, послушай, – начал он. – Как по мне, за такое полагается мстить. Что, если мы, скажем, выбьем главе деревни дверь, насадим его голову на кол и скормим гаки, а деревню сожжем к чертям собачьим?
19
Разговор с юрэем
Нет, он шутит. Я уставилась на ронина, который выжидающе возвышался над Тацуми. На губах Окамэ играла мрачная улыбка, но взгляд был холодный и угрожающий – как у человека, жаждущего мести.
Он говорил совершенно серьезно.
– Нет, Окамэ-сан, так нельзя! – воспротивилась я. – Они ведь даже не вооружены. Мы не можем просто так взять и перебить местных жителей в их собственных домах!
– Это ты не можешь, – заметил Окамэ, и его губы скривились в недоброй ухмылке, обнажив острые, как у пса, зубы. – А я вот не могу с добром относиться к подлым, бесчестным крестьянам, которые хотели скормить нас гаки! Я считаю, что по меньшей мере дом главы нужно сровнять с землей, а его башку насадить на столб при входе в деревню – как предупреждение для всех путешественников. Что скажешь, Каге?
Тацуми обмотал рану на руке куском ткани и затянул повязку потуже при помощи зубов.
– Нет.
– Нет?! – Ронин изумленно уставился на него, а я с облегчением выдохнула. – Черт побери, почему нет? Ты что, не самурай? Да ведь эти крестьяне едва нас не убили!
– Моя миссия не в том, чтобы сжигать деревни, – ответил Тацуми, не поднимая глаз. – Это напрасная трата времени. Если хочешь – оставайся и мсти местным сколько угодно – мне на это плевать. Мы с Юмеко уходим отсюда на рассвете.
Ронин с отвращением фыркнул.
– Ой, да пожалуйста, – пробормотал он. – Думаю, есть даже какая-то романтичная справедливость в том, чтобы не мешать голодным призракам пожирать своих же родичей. Готов биться об заклад, что через несколько лет тут вообще никакой деревни не останется – будет одно лишь кладбище, полное гаки.
– Но почему тут так много гаки? – спросила я. – Откуда они берутся? Неужели возникают прямо из-под земли, голодные и злые?
– Гаки – это души жадных людей, чье самолюбие принесло им немало бед, – пояснил Тацуми. – Неутолимый голод – это их наказание за жадность, и он будет мучить их вечно, пока они не искупят своих грехов.
– Но ведь жители этой деревни совсем не жадные! – возразила я. – Ты же сам их видел. Они чуть ли не из кожи вон лезли, отдавая нам угощения.
Окамэ пожал плечами.
– Может, они просто надеются не переродиться в гаки, когда их неизбежно сожрут. Может, это все чья-то недобрая шутка, но я слишком устал, чтобы в нее вникать.
Я покачала головой.
– Что-то здесь не так, – пробормотала я, подошла к двери и посмотрела на дорогу. – Деревня и гаки не так просты, как нам кажется. Думаю, во всем этом замешан и тот монах.
– Монах? – мрачно переспросил Окамэ. – Какой еще монах?
– Юрэй, который… ох, забудь. Нужно поговорить с главой деревни, – сказала я, обернувшись. Окамэ недоверчиво поглядел на меня, но я не обратила на него внимания, ловя взгляд Тацуми. – Думаю, он расскажет нам, что происходит. Одно нападение мы уже пережили, и никто не ждет, что мы вновь появимся в деревне, все думают, что нас сожрали гаки. Пожалуй, теперь-то он нам все расскажет. – Тацуми ничего не ответил, и я, нахмурившись, посмотрела ему в глаза. – Ты что, не хочешь во всем разобраться, Тацуми? Неужели тебе ни капельки не интересно?
