– Да? – поинтересовалась я, направляясь в туман. – И зубы у тебя от этой прохлады тоже стучат? Пойдем, иначе будет не один, а два призрака.
Герман досадно вздохнул и двинулся за мной.
Туман нехотя расступается перед нами, под ногами что-то мягко пружинит, но из-за творожной дымки не видно. Хотела наклониться и поковыряться, но как представила, что придется высовывать пальцы из теплых впадинок, совать их в холодное и непонятное, аж зубы свело.
Пока опасность отступила, а неизвестность не напугала новыми проблемами, я немного расслабилась. Вспомнила, как еще школьницами с девчонками пробрались в рабочие цеха столовой. В этом цехе в самом дальнем конце коридора находилась огромная металлическая дверь с хромированной ручкой, а за ней большая холодильная камера с рядами куриных тушек и брикетов.
В камере было красиво. Блестящие от инея полки, сухой, холодный воздух, пар изо рта. Зачарованные, мы не позаботились о том, чтобы подпереть дверь, и она захлопнулась.
Тогда меня охватила паника. О том, что мы можем насмерть замерзнуть, не думала. Ужасал факт находки нас в холодильнике в неурочное время. Это значит – вызов родителей в школу, поход к директору, двойка за поведение или вообще – исключение из школы.
Перепуганные, мы тарабанили в дверь, пока она не открылась. Когда на пороге возникло изумленное лицо сторожа, чуть не сбили его с ног. Я неслась по коридору, и в голове было одно желание – чтобы сторож обо всем забыл.
Сейчас холод чем-то напоминал тот, из школьной морозилки. Такой же пар изо рта, сухой морозец и тишина. Только там вокруг были тушки и брикеты, а здесь клубы творожного тумана, которые хочется попробовать на вкус.
Выплыв из воспоминаний, я поежилась и глянула на Германа.
– Ну вот, – проговорила я, чтобы сгладить впечатление от последнего разговора. – А ты не хотел идти. Видишь, как тут интересно. Туман справа, туман слева.
Голова призрака осталась прямой, подбородок аристократически выпячен, спина, как струна, но глаза скосились на меня.
– Предпочту оставить эту тему, – сдержанно сообщил он.
– Да ладно тебе, – отмахнулась я, чувствуя знакомый прилив резкости. – Не красней. С кем не бывает. Ну влюбился в ведьму. Ну что тут такого? Ты ж сам говорил, что соблюдал верность жене при жизни. А это, между прочим, похвально. Мой бывший муж этим похвастаться не мог.
Призрак повернулся на ходу.
– Вы были за мужем? – осторожно спросил он.
Я хмыкнула и устремила взгляд в туман.
– Была. Черный колпак у меня на голове всего сутки, – сообщила я. – До этого была нормальной девушкой. Ходила на работу, увольнялась, снова устраивалась. Вышла за муж, как того требовали правила. Поначалу все было прекрасно – прогулки под луной, поездки, еда из одной тарелки. До сих пор не знаю, что случилось. Он просто исчез. Даже бумаги на развод прислали с курьером.
– Отвратительно, – произнес призрак.
Я кивнула.
– Да. Он мог хотя бы позвонить. Письмо написать, в крайнем случае. Но… В общем, все закончилось стремительным разводом. И знаешь, что я тебе скажу?
Я повернула голову к Герману. Глаза мертвеца не мигают, щеки напряглись, словно ждет результатов экзамена. Идет, не глядя под ноги.
– Что? – спросил он напряжено.
– Если у меня будут дети, – проговорила я, – а у них свои, пусть они живут так, как хочется. И не слушают всяких там умников про продолжение рода, миссию женщины и ее вечную жертву.
Герман охнул. Я отвернулась, чтобы не видеть изумленного и осуждающего взгляда призрака.
Под ногами все так же мягко пружинит, но туман стал чуть реже и уже напоминает не воздушный творог, а разбавленное водой молоко.
Некоторое время шли молча. В тишине пыхтит мертвец, силится что-то сказать, но не решается, а я размышляю о неожиданных волнах резкости и агрессии. Прежде старалась держать в себе эмоциональные порывы и вспышки. Правда, потом то бок болел, то желудок. Но после того, как начала высказываться, стало легко и приятно.
– Варвара? – раздался нерешительный голос Германа.
Я буркнула:
– Чего?
– Хочу спросить, – снова осторожно произнес призрак. – Как же вы воспитаете детей и внуков, если считаете что женщине не обязательно продолжать род?
Под ногой спружинило особо мягко, я спрыгнула с затянутой дымкой кочки и повела плечами.
– Не люблю, когда начинают задавать вопросы относительно мировоззрения, – отозвалась я хмуро. – Особенно когда не знают, каким образом оно формировалось.
– Но все же, – не отставал призрак. – Это ведь принципиально важный момент. Как можно воспитывать детей, если их не… Заводить.
Я покосилась на Германа, который в белом тумане выглядит, как англичанин, который вышел на болота позвать собаку.
– Меня не тянет слушать проповеди мертвеца-пуританина, сказала я недовольно.
Брови Германа взлетели, он произнес:
– Но это не проповеди. Это резонный вопрос. Раз вы начали мысль, будьте добры, закончите.
– Знаешь, – сказала я, глядя перед собой. – Есть версия, что мы живем одновременно в разных мирах. Вроде как, в параллельных. Так вот, если это правда, то наверняка в одном из таких миров есть другая я, которая, даже не знает, что ведьма. Она живет, ходит на работу, выходит за муж и рожает детей. И может она и не следует моим правилам, но ее дети будут. Точно будут.
– Гм.
– Что?
Герман неловко помялся, подпрыгнув на чем-то упругом, и сказал:
– А если нет параллельных миров?
Я пожала плечами и произнесла:
– Ну. У меня еще есть куча братьев и сестер.
Герман замолчал, будто понял, что спорить со мной бесполезно, минуты через две проговорил так деликатно, что показалось, у него жабо выросло вокруг шеи:
– Раз мы все выяснили, что будем делать?
– В каком смысле, – не поняла я.
Он помялся, щеки покрылись красными пятнами, потом проговорил сконфуженно:
– Ну, вы, я…
Я секунду смотрела на него, потом ощутила, как приступ смеха начинает распирать живот. Пришлось сконцентрироваться, чтобы не захохотать в голос.
Сделав пару вдохов и выдохов я проговорила, стараясь быть серьезной:
– Эм, Герман. Никаких нас нет. У тебя, наверняка, посмертная экспрессия или что-то вроде этого. Но поверь, я сейчас точно не готова к новым отношениям. Тем более с призраком. У меня тут демоны с ангелами, говорящие вороны, инициация, выбор сторон, и все, что душеньке угодно. Так что не до этого.
Снова повисло молчание. Призрак даже не пытался начать разговор. Идет, сопит в две дырочки и украдкой поглядывает на меня, думает не вижу.
