«Тьфу ты черт» выстрелил. На нем шла команда опытных пушкарей, на верхней палубе и снастях выстроились хорошо обученные стрелки.
Дым окрасился черным. Разглядеть во мгле цель было нелегко.
Сквозь невообразимый шум никто не расслышал тихого поскуливания желтого пса, которого от греха подальше заперли в каюте первого помощника.
Свин никогда не любил сражений. И обычно он подвывал из отвращения либо для того, чтобы пожаловаться. Естественно, в нем говорил всего лишь инстинкт. За которым он всегда с удовольствием прятался.
Но сейчас ему страшно не понравилось сидеть под замком. Он знал, он чувствовал: ни в коем случае нельзя здесь оставаться! Надо выбраться — и с головой кинуться в самую гущу боевых действий!
Свин в сотый раз прыгнул на дверь. Она вздрогнула, но не подалась.
И тут снаружи, в узком коридоре, послышались шаги. Повернулся ключ в замке.
Дверь открылась, и на пороге появились четыре человека. Они держали еще троих, истекающих кровью. Каюта хирурга была переполнена ранеными и с «Черта», и с других судов, затонувших поблизости. Вот первый помощник и предложил разместить пострадавших у него.
О собаке, видимо, все позабыли. Желтый вихрь, стремительный, как пушечное ядро, пролетел под ногами у моряков и со скоростью в сорок узлов выскочил на палубу. Раздались испуганные крики.
— Эй, смотрите, это же наш Сынок! — воскликнул один из пушкарей. — Глядите, бежит с корабля! Вот дьявольское отродье!
Свин и сам не знал, какая сила им двигала. Цепляясь за веревки, прыгая с бочки на бочку, он добрался до поручня и с легкостью перескочил через него. Это был его профессиональный трюк, отработанный за годы тренировок. Актеры могли бы рассказать команде «Тьфу ты черта», что Свин всегда рано или поздно убегает.
Пес с разбегу плюхнулся в зеленые, как капуста, кипящие волны, погрузил в воду черный нос, нырнул, сделал круг и поплыл, отфыркиваясь и похрюкивая. Он уверенно шлепал лапами среди масляных пятен, обломков затонувших судов и прочей дряни. Продирался вперед мимо раскаленных докрасна, оглушительно ревущих кораблей, а над головой у него грохотали пушки, свистели ядра, трещали выстрелы. Вскоре он исчез в дыму.
Ровно семнадцать раз Свин, словно желтая ракета, разрывал сизую мглу, и семнадцать раз ему протягивали руку помощи. Между громадными стенами военных кораблей по морю сновали шлюпки — выискивали и спасали тонущих товарищей. Они пытались поднять на борт и Свинтуса. Но семнадцать раз Свин тихонько фыркал, будто извиняясь, уворачивался и плыл дальше.
Он плыл на юго-юго-восток, хотя сам вряд ли об этом догадывался. Туда, куда взял курс «Победоносный» и его боевая колонна.
* * *
Корабли горят. Корабли связаны канатами и идут на буксире, захваченные в плен. Абордажные крючья цепляются за борт, пушечные порты в упор смотрят друг на друга, руки бросают гранаты, чтобы сорвать пушки с лафетов — или, если повезет, взорвать их совсем. И тогда нижние палубы наполняются дымом, пламенем, горячим металлом. Команды кидаются на абордаж, звенят клинки, бешено сверкают кортики и кинжалы, падают паруса, мачты, люди. Пистолеты и ружья всех сортов крякают, как утки, пули шипят, словно змеи. Чудеса храбрости, боль поражения. Слава и честь, обернутые в дым, будто праздничные дары. Чаши, полные огня.
Ветер посвежел, задул с запада, понес дерущиеся армады к острову Трей-Фалько.
Корабли помельче, полностью окутанные туманом, совсем растерялись. На них то и дело со стуком налетали исполинские, как горы, военные суда.
На кораблях убрали паруса, развернули реи. Снос к востоку прекратился. Но к этому времени блестяще задуманная атака, прорвавшая строй франкоспанских кораблей, потеряла свой четкий рисунок.
В таком хаосе уже никто не смог бы разглядеть сигналов. Поэтому не все республиканцы узнали, что к десяти часам утра восемнадцать кораблей из огромного франкоспанского флота признали себя побежденными. Они спустили флаги и сдались в плен.
«Лилия», «Фуксия» и еще пара небольших судов оказались неподалеку от острова.
Стоя на квартердеке, Артия, даже сквозь туман, безо всякой подзорной трубы различала древнеромейскую площадь на берегу, львов и пересохшие фонтаны.
К ней подошел Вкусный Джек.
— Да, капитан, бывал я на этом острове год или два назад. И знаете, что я вам расскажу? Интересная штука. Резервуар, из которого питаются эти фонтаны, соединяется с морем.
Артия искоса бросила взгляд на Вкусного. На его чумазом от дыма лице играла загадочная улыбка.
— Сведения из путеводителя для туристов, мистер Джек?
— Да, если хотите. Послушайте меня: если хорошенько выстрелить из пушки по этим фонтанам — они снова забьют.
— Как трогательно.
— Не говорите так, капитан. Подумайте хорошенько. Они забьют не тоненькой нежной струйкой. Если вы пробьете чаши, водяной столб взметнется выше самой высокой мачты. И видите, куда направлен склон? Вода хлынет прямо сюда.
Артия собралась с мыслями. В последнее время ей трудно было сосредоточиться, она могла думать только о малыше.
— Вы хотите сказать… — начала она.
Где-то в глубинах бурлящего, гремящего облака, за которым скрывалась основная битва, раздался взрыв, намного громче всех предыдущих. Над дымовым куполом вырос еще один. Он, пылая пурпуром и золотом, раскрылся, как зонтик, предстал взглядам во всей красе.
Отовсюду послышались крики боли и удивления. Громадный пламенный цветок распускался всё шире и шире, в нем мелькали черные искры — они падали прямо в море, будто град, почерневший от сажи.
Казалось, сбылись слова Джека о грандиозном фонтане — только воплотились они в огне, а не в воде. Но Вкусный только бесстрастно заметил:
— Большой корабль взлетел на воздух. Пороховой склад взорвался от огня. Это уж как пить дать. А что оттуда падает? Да всё, что было на борту. Дерево, металл. Люди.
Вдруг огонь стих, словно цветок закрылся. Угасло и зарево, превратившись в бурый дым.
И из клубящейся мутной стены в криках и грохоте выдвинулось громадное, страшное чудовище.
«Пегас», первым прорвавшийся через северную линию, сражался подобно своему мифическому прообразу — горячему крылатому коню. Но, подобно «Титану», франкоспанскому «Мы вас потопим» и многим другим, получил смертельные раны.
Теперь он из последних сил шел к открытому морю. А в его спину, как; тигры в добычу, вцепились вражеские корабли «Л'Эгл Нуар»
[15]
и «Эспада»
[16]
. «Пегас» слишком хитер, считали они, его нельзя отпустить — через час он может вернуться, чтобы снова громить флот противника
Но ангелийский флагман доживал последние минуты. Он растерял все мачты, лишился бушприта, на месте кубрика зияла разверстая пещера.
