Я хотела было отказаться, но в последний момент решила: а почему бы нет? Незатейливое общение с теми, кто не знает, как меня внутри крошит — неплохой вариант. К тому же алкоголь всегда притупляет все ощущения. Может, и правда станет легче?
— Прекрасная идея, — криво улыбнулась.
— Умница, — довольно похвалила меня Аленка и повернулась к остальным: — Так, вы идите, заказывайте… наверное, как обычно. Я сейчас с этой размазней закончу и мы придем.
Танцоры сдержанно похихикали, а я лишь скривилась.
Когда мы остались в зале вдвоем, Алена подошла ко мне и сурово сказала:
— А теперь встала и танцуй.
— Что? — непонимающе воззрилась я на нее.
Но она уже повернулась и направилась к музыкальному центру.
— Мы с тобой танцоры, — проговорила, неторопливо перебирая диски. — Лучше всего выражаем эмоции и выплескиваемся через танец. Тебе хорошо, настолько, что, кажется, порвет от этого? Танцуй. Тебе плохо, да так, что хочется упасть и рассыпаться мелким песком? Танцуй. Лин, — она вытащила какой-то диск из коробки и искоса взглянула на меня, — не мне тебя учить.
И включила музыку.
Я вздрогнула, услышав первые звуки песни, а затем тихий надорванный голос:
I don’t like my mind right now,
Stacking up problems that are so unnecessary.
Wish that I could slow things down,
I wanna let go but there’s comfort in the panic…
[14]
Голос Честера Беннингтона
[15] словно вздернул меня на ноги. Я не осознала, что иду, до тех пор, пока не вышла в центр зала и не начала танцевать
Боль горьких слов, боль человека, который в конце концов не смог справиться с собственными демонами, вся тяжесть своего существования протекала через меня бурным потоком, преобразуясь в ломаные, рваные движения. И с каждой минутой мне и правда становилось легче. В какой-то момент я, обессиленная, упала на колени и, прижав ладони к щекам, осознала, что плачу. Сквозь нарастающий шум в ушах я слышала затихающее:
I'm holding on.
Why is everything so heavy?
Holding on,
So much more than I can carry.
I keep dragging around what's bringing me down
If I just let go, I'd be set free.
Holding on.
Why is everything so heavy?
— Тише, тише, — меня крепко обняли. — Ты моя маленькая хрупкая девочка… Зачем на себе нести столько? Ты же сломаешься…
Я вцепилась в Аленку и разревелась в голос:
— Мне так плохо…
— Вижу, солнышко, вижу, — она ласково гладила меня по голове. — Ты просто слишком много на себя взваливаешь. Слишком много думаешь. И совершенно не умеешь расслабляться, мой упоротый трудоголик. К жизни нужно относиться легче, слышишь? А то в какой-то момент ты не выдержишь и перегоришь. А кому оно нужно?
Не знаю, сколько мы так просидели.
Я, кажется, выревела годовой запас слез. Плакала о том, что из-за одной неудачи поставила крест на мечте. О том, что мне и правда страшно из-за Алексея. О том, что мне действительно от жизни нужно больше, чем только учеба. Что я и правда не хочу, чтобы к тридцати у меня, кроме работы, ничего не было. И, конечно же, о том, что, кажется, понравившийся парень потерял ко мне интерес.
Но мне действительно полегчало. Словно громадный камень с души свалился.
Я отстранилась и, вытерев слезы, несмело посмотрела на мягко улыбающуюся Аленку:
— Спасибо, мне стало легче.
— Обращайся, — она невесомо потрепала меня по голове. — Ты же знаешь… Я на твоей стороне. Ты всегда можешь рассчитывать на меня, если нужна помощь.
— Спасибо… — тихо повторила я.
— Идем? — вопросительно посмотрела на меня наставница — теперь я точно могла называть ее так же, как и ту, которую по собственной дурости потеряла.
— Да… Только мне бы умыться…
— Вперед, — махнула Аленка рукой. — Умывайся, переодевайся и идем развлекаться, — и подмигнула.
А я, шумно вдохнув, твердо решила, что пора собирать себя в кучу и не быть тряпкой. Я со всем справлюсь. По-другому просто не умею.
Посиделки с танцорами неожиданно увлекли. Ребята, с которыми до этого момента мы толком не общались, открылись яркими и интересными людьми. И со мной на одной волне. Я вспомнила, каково это — общаться с теми, кто дышит тем же, чем и ты. И остро пожалела, что в одиннадцатом классе порвала почти все связи с танцевальной тусовкой. Я всегда гнала от себя самоуничижительные мысли, но теперь наконец-то признала и полностью приняла: пусть о чем бы ни талдычила окружающим, но не учеба вынудила меня бросить танцы. Меня действительно сломал проигрыш на последнем танцевальном конкурсе. Я до сих пор помнила выражение лица соперницы, что говорили судьи, как ее поздравлял ведущий. С каким превосходством она смотрела на меня… Говорят, она уехала в соседний город обучаться по танцевальному профилю. В десятом классе я тоже думала туда поступать, несмотря на то, что родители были категорически против… Даже сейчас мне было горько вспоминать об этом всем, несмотря на то, что вся моя семья была счастлива, когда я выбрала более стабильную и престижную специальность, чем танцы.
Ближе к вечеру компания медленно расползлась и мы с Аленкой остались одни.
— Не хочу давить, тебе явно и без меня плохо, — тихо сказала она. — Просто напоминаю, что тебе нужно решить насчет постановки. Чем быстрее, тем лучше. Если ты согласишься, начинать репетиции нужно уже сейчас…
Я сгорбилась и закрыла лицо руками.
— Не знаю, — прошелестела едва слышно.
— Что у тебя стряслось, можешь уже рассказать? — осторожно спросила наставница. — Я могу помочь?
И я решила рассказать.
— Я стою на распутье, — подняв голову, посмотрела на нее. — Один из моих преподавателей предлагает мне работу.
— И ты решаешь, что делать с танцами, — проницательно проговорила она.
— Да…
— Тебе не кажется ироничным, что судьба тебя второй раз ставит перед подобным выбором?
— Ироничным? — я нервно хохотнула. — Мне кажется, что меня, словно не усвоившего урок котенка, тычут мордочкой в лужу.
Аленка хмыкнула и сощурилась:
— То есть, ты признаешь, что бросать танцы и гробить всю себя в учебе, было плохой идеей?
— Признаю, — нехотя кивнула.
— Вот и думай, — внезапно свернула разговор она и сосредоточилась на своем пиве.
