Они натирали перепонку между пальцами ног, которую селки между собой называли «паутинкой». Поэтому Мэгги лишь молча пожала плечами.
— Ладно, оставим это. — Калеб заправил в брюки выбившуюся рубашку и перевел взгляд с ее босых ступней на каменистую тропинку. — Я поднимусь один, объеду вокруг и подберу тебя здесь.
Он снова о ней заботился.
Она испытала чувство благодарности… и неожиданного раздражения.
— Я могу идти. Сюда же я как-то пришла?
— Угу. — Похоже, ее слова не произвели на него особого впечатления. — Покажи мне свои ступни.
Когда она не пошевелилась, он присел на корточки, взял ее за лодыжку и приподнял ногу. Маргред подогнула пальцы, пытаясь скрыть паутинку. Но Калеб, похоже, не обратил на это внимания — его больше интересовала ее пятка с нежной исцарапанной кожей. Ноги людей были созданы для ходьбы. Ноги людей… Прогулка к морю от коттеджа поневоле напомнила Маргред человеческую историю о русалке, которая пожелала стать смертной женщиной, а потом чувствовала себя так, словно идет по битому стеклу или лезвиям ножей.
Калеб рассматривал ее поцарапанную и израненную ступню, и по лицу его ничего нельзя было прочесть.
— Я подберу тебя у съезда на пляж. А потом мы подскочим к Уили и подберем тебе кое-что необходимое.
То есть купят вещи, необходимые ей, хотел он сказать.
— У меня нет денег, — призналась Маргред.
Он лишь крепче сжал губы.
— Я могу ссудить тебе некоторую сумму.
— И как я с тобой расплачусь?
Он отпустил ее ногу и отряхнул песок с ладоней.
— Я уже думал об этом.
— Уверена, так оно и было. Ты ничего не пропускаешь.
Он вперил в нее пронзительный взгляд зеленых глаз.
— И что это должно означать?
— Только то… что ты живешь разумом. Ты всегда взвешиваешь последствия своих поступков — что хорошо, что плохо, что логично и каким должен быть следующий шаг. А я живу не так.
— И думаешь, что это неправильно.
— Вовсе нет, — поправила она его. — Но это делает нас… — Она приподняла руки, а потом уронила их, — …разными.
Он застыл, не сводя с нее пристального взгляда.
— Может быть, именно поэтому мы так хорошо подходим друг другу.
Может быть. Такая возможность согрела ей сердце. Но между ними существовали различия, о которых он даже не подозревал.
Различия, которые делали продолжительные отношения невозможными.
* * *
Антония Бароне с грохотом водрузила поднос на стальной прилавок и недовольно взглянула на дочь.
— Не нужно учить меня, как делать лазанью. Я готовила ее еще тогда, когда тебя и на свете-то не было.
Раздражение Реджины закипало, как горшки и кастрюльки на плите. Обычно ей удавалось сдержаться. Но только не сегодня. Не сегодня, когда, притом что у них и так не хватает рук, Антония бросает все и смывается в разгар обеденного наплыва посетителей, оставив Реджину разбираться с ордой промокших и недовольных туристов.
— Я не говорю тебе, как делать что-то. Я просто говорю, что если бы взяли свежий сыр моцарелла вместо этой нарезанной ломтиками гадости, которую ты покупаешь…
— …то люди, которые сюда приходят, не почувствовали бы никакой разницы, — с триумфом закончила Антония.
— Нет, почувствовали бы. Люди всегда замечают качество, если предложить его им. Если ты станешь развивать у них вкус…
Антония презрительно фыркнула.
— Развивать! У меня здесь ресторан, а не вечерняя школа.
Над входной дверью звякнул колокольчик.
Антония кивнула в сторону зала.
— Ступай к клиентам.
Клиенты… Туристы с песчаных пляжей, требующие пиццу. Лишенные воображения, недалекие островитяне, которые привыкли получать соус к салату закупоренным в бутылочку, а гребешки — поджаренными. Возможно, мать и права…
Толкнув вращающуюся дверь, Реджина вышла в обеденный зал.
И замерла как вкопанная при виде шефа полиции Кэла Хантера, обнимающего за талию незнакомую женщину.
Впрочем, Реджина мгновенно заставила себя встряхнуться. А чего, собственно, она ожидала? Кэл никогда не проявлял к ней настоящего интереса. Романтического интереса, одернула она себя, вспомнив о его добром отношении к Нику. Очевидно, худощавые и острые на язык одинокие мамочки не в его вкусе.
Нет, скорее Кэла привлекали… Скажем так, экзотические женщины с выпуклостями в нужных местах, полными губами и глубокой ложбинкой на груди.
Вот как эта.
Реджина стояла и смотрела, как Калеб вел эту женщину к ней, поддерживая одной рукой за талию. А кто-то хорошенько избил эту красотку. Но даже строчка уродливых швов, видневшаяся у нее на голове, должно быть, только добавляла незнакомке уязвимости в глазах такого большого и крутого парня, как Кэл.
Женщина была босая. А между тем в окне ресторана была выставлена табличка с изложением принципа, которого здесь придерживались: «ПРИШЕЛ БЕЗ ОБУВИ И БЕЗ РУБАШКИ — ОСТАЛСЯ БЕЗ ОБСЛУЖИВАНИЯ».
Реджина вытерла руки о фартук. И что же ей делать? Вызвать полицию?
— Привет, Кэл. Кто твоя подруга?
— Это Мэгги. Мэгги, Реджина Бароне.
Женщина молча наклонила голову в знак приветствия.
— Рада с вами познакомиться. — Реджина перевела взгляд на Кэла. — Для ужина ты пришел рановато.
В ответ он так интересно улыбнулся — по-своему, одними глазами.
— Я решил избежать давки.
— В таком случае радуйся, что не пришел к нам сегодня на обед. Очередь тянулась из ресторана на улицу, а за прилавком никого не было. Что тебе принести?
— Мне нужны деньги, — сказала вдруг женщина.
Реджина недоуменно уставилась на нее.
— Простите?
Калеб откашлялся и поспешил вмешаться.
— Твоя мать говорила, что вам не хватает рабочих рук. Я и подумал, что Мэгги может немножко помочь вам в этом вопросе.
Ага. Можно подумать, им двигало исключительно желание облегчить ей жизнь!
Реджина перевела взгляд на эту Барби-С-Глубокой-Ложбинкой.
— У вас уже есть опыт?
— Какой именно опыт?
— Обслуживания клиентов за столиками, мытья тарелок, работы с кассовым аппаратом за стойкой. Опыт работы такого рода.
— Нет.
Еще бы, разумеется, нет. Реджина вздохнула.
— Ты уже разговаривал с моей матерью об этом? — поинтересовалась она у Кэла.
— Она сказала, что решение остается за тобой.
