Зимний запах Таоса, наполненный ароматом каминов, вызвал прилив эмоций. Я прослезилась, когда увидела старый телевизор, который так сильно любила Мари, и почти ожидала увидеть Поля, но их отсутствие стало очередным доказательством, что проклятие исчезло. В отличие от того времени, когда Хью Марквелл заходил в дом в конце 1970-х, он не был пустым. Как по волшебству, все вернулось на свои места. Открыв старый «Стейнвей», я долго сидела перед ним, прежде чем заиграть. Потом нашла в банкетке, в пустом пространстве под сиденьем, старые ноты и долго играла на расстроенном пианино.
Я прошла по коридору к тому месту, где раньше находилась студия, и открыла дверь. Консоль Neve по-прежнему была на своем месте. Целых сорок лет она простояла в унылой тишине. Сквозь стекло виднелась старая ударная установка Эзры с микрофонами, а рядом с ней – мой Gibson G-101. Я заметила, что даже пепельницы остались на прежних местах, хотя были пусты. Открыв ящик, я нашла их – записи No Exit, последняя из которых датировалась 15 ноября 1970 года. Поскольку воспоминания о Сандре были живы в моей голове, я помнила, как перемещаться по студии. Мне казалось, будто все это происходило вчера. Протолкнув пленку в проигрыватель, я вернулась к консоли и нашла нужные мне кнопки. О No Exit не слышали уже сорок лет. Когда я снова прослушала саундтреки из своего прошлого, на глаза навернулись слезы. Это был особенный момент. Упаковав пленки в коробку, я отправила их Хью Марквеллу из Техасского университета в Остине с запиской: «Это было реально».
Помимо Люка, именно пианино и музыка связали мои жизни. Иногда, заканчивая игру, я оборачиваюсь, ожидая увидеть Люка и услышать скрип его ботинок по полу, но в зале никогда и никого нет.
– Я скучаю по тебе, – говорю я пустому холлу, но в ответ лишь разносится эхо.
Примирить все мои жизни оказалось нелегко. Я не уверена, что все мы должны были жить в одном теле, как матрешки. Да, у меня есть воспоминания, но ведь все эти женщины повлияли на меня и точкой зрения. Сейчас я похожа на Сандру, на дитя 70-х. Я все подвергаю сомнению. Я чувствую тяжесть жизни, как Джульетта, и все же полна надежд, как Нора, которая привела меня сегодня на пляж, чтобы я научилась серфингу. Волны, конечно, не могли не устрашать своим размером, и я, безусловно, не собиралась с них начинать. Мне просто хотелось посмотреть на настоящих серферов, художников в действии.
И я не разочаровалась.
Когда я проснулась на следующее утро после своего тридцать четвертого дня рождения, я поняла, что проклятие снято. Тем не менее мне довелось испытать невероятное чувство потери. Я стала смертной, и пусть я не боялась смерти, но теперь воспринимала ее по-новому и впервые почувствовала себя уязвимой. Больше не будет новой жизни – никакого перезапуска, как в видеоигре. Жизнь обрела значение, но мне пришлось дорого за это заплатить.
Надо мной по-прежнему нависала тьма. Люк забрал гримуар Анжье (теперь уже мой) из дома в Шаллане и хранил его все эти годы. Я знаю, что гримуар защищает меня, но для этой защиты от меня что-то требуется. Я решила не использовать силу – не вызывать источник, который с ней связан (даже с той целью, чтобы предоставить Микки пожизненный запас бесплатных латте в Starbucks). Когда я остаюсь наедине со своими мыслями, я знаю в душе, что есть только одна вещь, которая могла бы меня соблазнить…
Я сняла шлепанцы и зарылась пальцами в песок. Найдя стол для пикника, я села на скамейку и стала смотреть, как волны разбиваются о камни. Серферов было двое, что неудивительно, учитывая ранний час.
– Ты серфишь?
Я обернулась и увидела мужчину около тридцати лет с доской под мышкой. Лицо его сияло великолепным загаром, а волосы чуть посветлели от солнца.
– Нет, но хотела бы научиться.
– Я даю уроки, если вдруг надумаешь.
– Гавайские волны слишком для меня велики. – Я закатила глаза. – Я утону.
– Что ж, это ты верно заметила. – Он улыбнулся. – Я сам в прошлом году неплохо приложился. Несколько недель в коме лежал. Я только начинаю возвращаться в строй. Было бы полезно учить других.
– О… Будь осторожен.
– Да все нормально, – заверил парень. – Волны сегодня довольно спокойные.
– Тот случай не повлиял на желание заниматься серфингом?
– Нет, – уверенно ответил он, уткнув конец доски в песок. – Этот опыт меня изменил. Семья утверждает, что я очнулся другим человеком.
– Да, иногда это и правда помогает. – Я смотрела на берег, думая, что пережила то же самое.
Когда он повернул голову, чтобы посмотреть на других серферов, я уловила что-то знакомое – озорной взгляд темно-синих глаз, карамельный загар и волосы, растрепанные после нескольких часов нахождения на ветру. Неужели?..
Я вскочила из-за стола.
– Так где ты даешь уроки?
– В Лахайне. Для новичков там спокойнее.
– Отлично. Я попробую. Но предупреждаю: я до смерти боюсь. – Мне эти слова показались странными, и я сразу о них пожалела.
– Эй, мне говорили, что я тогда умер. Я сам не помню, но когда очнулся, мне было страшно начинать. Главное – сделать первый шаг. – Он вытащил доску из песка. – Лахайна, Призон-стрит, дом девяносто девять. Завтра в то же время?
– Конечно. Почему бы и нет.
– Не переживай. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Ловлю тебя на слове!
– Увидимся завтра, Рыжик. – Он повернулся и направился к океану.
Я наблюдала, как он уходит, а затем уплывает к горизонту. Какое-то время он сидел на доске, глядя на приближавшийся водяной вал; потом нырнул под него, скрывшись в синей толще. Оседлав большую мощную волну, он скользил на ней, пока та не утихла, бросив его у берега, словно заглохшую машину. Я видела его радость, его свободу в каждом движении, даже когда доска замерла в конечной точке заезда. Он спокойно посмотрел на бескрайние просторы перед собой, а затем развернулся и снова поплыл к горизонту.
Благодарности
Хочу выразить благодарность своему замечательному и неутомимому агенту Роз Фостер за то, что она поверила в меня и мою работу. В этом волшебном путешествии вы оказали мне колоссальную поддержку. Также хочу поблагодарить своего редактора, Сару Гуан, чье понимание книги сделало ее лучше, чем я даже могла представить! С первого же телефонного звонка она прониклась персонажами. Мне очень повезло, что я нашла свой дом с командой Sandra Dijkstra Literary Agency и Orbit/Redhook.
Спасибо моей сестре Лойс Сэйерс, которая всегда была первым читателем. Ее мнение безгранично важно. Если ей что-то не нравится, то на страницы книги это не попадает. В Бостоне она купила картину, которая и положила начало всей этой творческой деятельности, и я настолько ей благодарна, что даже сложно описать словами.
У каждой книги есть преданная группа первых читателей. Я бескрайне благодарна Амину Ахмаду за его мнение о книге. Его критический взгляд и крепкая дружба сделали ее намного лучше. Лаверн Мура, мой верный друг и преданный читатель, спасибо! Благодарю Хелль Хаксли за рассказы о Лос-Анджелесе и за то, что познакомила меня с Голливудским музеем в здании Max Factor Building. Спасибо Парфенону Хаксли за закулисные познания в музыкальной индустрии, и Даниэле Фэйер за прекрасные детали о Лорел-Каньоне из ее детства. Выражаю благодарность Дэниелу Джозефу за то, что он всегда был рядом с отличной чашкой кофе, Карин Танабе спасибо за мудрость, а Марку – за поддержку и вдохновение. Также выражаю благодарность моему маленькому лучшему другу Баттерсу, который стал бы отличным критиком, если бы только умел читать!
