– Все будет хорошо. Я обещаю.
Нора улыбнулась.
Пока они шли по коридору, Нора восхищалась гроздьями гиацинтов. У нее кружилась голова от столь ярких зеленых и синих цветов.
– В чем дело? – встревожился Люк.
– Цветы…
Он бросил взгляд на гиацинты.
– Я их уберу.
– Нет-нет! – Она протянула руку. – Они прекрасны! Все дело в их цвете… От их насыщенной яркости мне становится нехорошо.
Держась за перила, Нора поднялась по лестнице в комнату. Наверху она нашла хлеб и сыр, которые принесла пожилая женщина по имени Мари.
Мари осталась, чтобы убедиться в том, что Нора хорошо поела. После ее ухода Нора уселась за туалетный столик и инстинктивно потянулась к среднему ящику, чтобы вытащить расческу. На уровне мышечной памяти она знала, что серебряная расческа окажется там, где и всегда была. Изучая ее, Нора нашла несколько длинных каштановых с рыжиной волосков. Сняв их с расчески, она внимательно их рассмотрела. Волосы были ей незнакомы и уж точно ей не принадлежали, ввиду того, что Нора Уилер была платиновой блондинкой. После еды она погрузилась в глубокий сон и на следующее утро проснулась в поту. Сон показался ей слишком ярким.
Ей снилась девушка по имени Джульетта, которую терзали очень схожие чувства. Ее обидел любовник, Огюст Маршан, а потом изнасиловал Мишель Бюссон. В конце ей пришло письмо с предложением работы у человека по имени Люсьен Варнье. В Париже.
Нора огляделась. В этой квартире.
Больше всего Нору поразила Джульетта – девушка с картины над камином. Во сне она позировала Огюсту Маршану, и он нарисовал этот портрет. Сама идея казалась полным безумием. Нора никак не могла быть другим человеком.
Расческа по-прежнему лежала рядом с кроватью, и Нора внимательно рассмотрела каштановые волосы. Это была расческа Джульетты.
Открыв двери, она почувствовала дуновение ветра. Эта улица. Джульетта хорошо ее знала.
Нора набрала горячую воду в ванну и лежала там до тех пор, пока вода не остыла, а тело не начало дрожать от холода. Тогда она поспешно натянула шелковую рубашку и широкие шерстяные брюки и спустилась по лестнице. Внизу она нашла Люка, который сидел за обеденным столом с газетой в руках.
Заметив Нору, он осторожно поднял глаза.
– Как самочувствие?
– Я в порядке.
– Кофе? – Он поднял чайник, чтобы налить немного в фарфоровую чашку с коралловыми полосками.
Нора кивнула.
Когда Люк протянул ей чашку, Нора добавила сливок и прикоснулась пальцами к узорам на стенках.
– Могу я задать вопрос?
– Конечно. – Варнер откинулся на спинку и сложил газету.
– Я не знаю, как спросить, чтобы не показаться сумасшедшей.
– Ну, ты хотя бы попробуй.
– Мне снятся странные сны. Я вижу девушку.
Он приподнял бровь, придав Норе смелости.
– Я – это она? – выпалила она с большим напором, чем репетировала. – Я знаю, это глупо, но… сны настолько реальны… и эта девушка на картине, которая висит на стене…
Люк опустил глаза.
– Что ж… эм-м… – запинался он. Казалось, он тоже репетировал речь, но никак не решался начать.
Его сомнения заинтриговали Нору, поэтому она надавила:
– Я права?
– Да, – прошептал он тоном побежденного.
– Но это ведь невозможно.
Варнер казался одновременно шокированным и взволнованным. С серьезным видом он сложил перед собой салфетку и встретился с ней взглядом.
– Как много тебе известно?
– Эта Джульетта позировала Огюсту Маршану. Это она изображена на картине, что висит над камином. – Нора указала на соседнюю комнату. – Это я.
Люк кивнул, но Нора не понимала, был ли это знак согласия.
– Эти сны. – Он снова откинулся на спинку. – Насколько они реальны?
– Очень реальны. Как будто мы с ней – одно целое. – Нора приподняла бровь. – Ты, кажется, удивлен?
– Просто это странно. Странно, что она тебе снится.
– Нет, – поправила Нора. – Я и есть Джульетта в этих снах. Я вижу все, что она делает, и чувствую то, что она чувствует.
– События развиваются в хронологическом порядке?
– Похоже, что так.
– Хм-м. – Люк постучал пальцами по столу.
– В чем дело?
– Все это очень странно.
– Почему? Насколько странно?
– У тебя не должно быть воспоминаний о Джульетте ЛаКомпт.
– Меня должно обеспокоить твое очевидное смущение?
– Нет. – Люк махнул рукой, однако Нору этот жест обеспокоил еще больше. Он явно что-то скрывал.
Нора надавила:
– Это сделала моя мать?
Похоже, Люк Варнер с чем-то смирился.
– Она была всего лишь une sorciиre mineure.
– Младшей ведьмой?
– Любительницей.
– В отличие от?
– В отличие от главной ведьмы.
– Неужели ведьмы существуют?
– Да, к твоему удивлению. – Люк приподнял бровь.
– А ты кто?
– Опекун.
– И что ты опекаешь?
– Проклятие твоей матери. Ты стала частью связующего проклятия.
Нора посмотрела на него.
– Звучит не очень здорово.
– Нет, все не так плохо, как кажется.
Наконец Нора села.
– Ты можешь начать сначала? Что такое связующее проклятие?
Люк Варнер добавил в кофе сливок и начал помешивать. Звонким колокольчиком ложечка ударялась о стенки красивой фарфоровой чашки.
– Ты уже видела… эм-м… то представление, которое устроила мать Джульетты?
– Сцену на кухне?
– Oui. Твоя мать выбрала странное проклятие. Либо она не понимала, что делала, либо хотела связать тебя с Огюстом Маршаном. Зная, что она гневалась на художника, я сомневаюсь, что она стала бы вас соединять навечно. Она, похоже, совершила ошибку неопытной ведьмы. Она хотела, чтобы он страдал вечно, но теперь страдаете вы оба. И теперь мы все застряли – ты, я и Огюст Маршан…
– Навечно.
– Верно.
– Это проклятие, которое она наложила. Оно убило ее?
– Пойдем со мной.
Люк Варнер поднялся и направился по коридору в свой кабинет, где открыл замок центрального ящика. Оттуда он достал кусок пергаментной бумаги и острый нож. Одним быстрым движением порезал себе предплечье, заливая бумагу лужицей крови. Нора вскрикнула, но сам Люк даже не вздрогнул. Спустя несколько минут бумага, казалось, впитала кровь и образовала слова.
