ОТ АВТОРА
Моя глубочайшая признательность замечательному редактору Синди Хванг и всей команде Беркли, проделавшей немыслимую работу.
Моему агенту Дамарис Роуланд, благодаря которой вышла эта книга.
Мелиссе Мак-Клоун и Кристен Дилл — за то, что слушали, читали, критиковали и поддерживали меня.
Лейтенанту (в отставке) А. Дж. Картеру, Мартину Урда, М. Д. и всем экспертам, которые давали терпеливые и взвешенные отзывы на самые невероятные повороты сюжета.
Моей племяннице Мэри, которая позволила позаимствовать у нее татуировку.
Джин, Уиллу, Эндрю и Марку, которые по мере приближения срока сдачи романа, вероятно, все больше убеждались, что их мама похищена демонами — или, возможно, одержима.
И Майклу. Без тебя я бы просто пропала.
Но душой он остался с народом своей матери,
Пребывавшим на укрытом дождями острове,
Где Патрик и Брэндан в последний раз
Смотрели на безбрежное море
И последнюю улыбку солнца на западе.
Гилберт Кит Честертон. Баллада о белом коне.
Они говорят, что море холодное,
Но море содержит в себе самую горячую из всех существующих кровь,
Самую неистовую, самую яростную.
Дэвид Герберт Лоуренс. Киты не плачут.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В ту ночь, когда единственный подходящий холостяк на острове женился, Реджина Бароне напилась.
Хотя трахнуться было бы лучше.
Реджина переводила взгляд с Бобби Кинкайда, который не сводил глаз с запотевшей бутылки с пивом, на пятидесятитрехлетнего Генри Тиббетса, от которого невыносимо воняло селедкой, и думала: «Ни за что на свете…» В любом случае, на острове со среднегодовым населением в тысячу сто человек случайная связь по пьянке на свадебном торжестве могла бы иметь весьма серьезные последствия.
Насчет последствий Реджина была в курсе дела. В конце концов, именно так появился ее Ник.
Растяжки свадебной палатки трепетали на ветру. Ее боковые стороны были подняты, и Реджина видела берег, где счастливые молодожены обменивалась торжественными клятвами, — полоска глинистого сланца, беспорядочное нагромождение скал, полумесяц песчаного пляжа на границе с бескрайним океаном.
Не типичное местечко для бракосочетания. Что ни говори, штат Мэн — даже если дело происходит в августе — это все-таки далеко не Санта-Круз.
[1]
Реджина подняла поднос с грязной посудой и тут заметила сына, который стоял возле площадки для танцев рядом с ее матерью.
Она почувствовала, что улыбается. Бокалы могут и подождать.
Поставив поднос, она прошла к ним через большую белую палатку.
— Привет, красавчик!
Восьмилетний Ник обернулся, и она увидела себя в миниатюре: те же темные итальянские глаза, тонкое выразительное лицо, большой рот.
Реджина протянула к нему руки.
— Хочешь показать мне, что умеешь?
Ник расплылся в улыбке.
Антония Бароне взяла его за руку. Ее мать выглядела очень официально, как и подобает мэру: твердый мазок красной губной помады, темно-синяя юбка и блузка.
— Мы уже уходим, — сказала она.
Взгляды их встретились.
— Мама, только один танец!
— А я-то думала, что тебе нужно работать, — ответила Антония.
С той минуты, как Реджина согласилась обслуживать эту свадьбу, мать не переставала брюзжать по любому поводу.
— Все под контролем.
— Так ты хочешь, чтобы я присмотрела за ним сегодня вечером?
Реджина подавила тяжелый вздох.
— Да, спасибо. Но если бы вы на минутку задержались…
— Пожалуйста, бабушка! — присоединился к ней Ник.
— Решайте сами, — сказала Антония, ясно давая понять, что на самом деле все должно быть как раз наоборот. — Делайте, что хотите. Впрочем, вы всегда именно так и поступаете.
— Только не в последнее время, — буркнула Реджина, отходя с сыном.
Но зато в следующие десять минут она получила настоящее удовольствие, глядя на Ника, который хлопал в ладоши, прыгал, кружился, смеялся и вообще вел себя так, как и положено восьмилетнему мальчишке.
Зазвучала более медленная мелодия.
Наступила очередь танцевать взрослым парам, и Реджина, у которой ремешки на туфлях больно врезались в пальцы, отвела Ника к матери.
— Для тебя наступила полночь, малыш. И ты вместе с бабушкой отправляешься домой в карете из тыквы.
Он задрал голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Ты о чем?
Реджина пригладила темные волосы, упавшие ему на лоб, на мгновение задержав руку на гладкой щеке.
— Я должна вернуться к работе.
Он понимающе кивнул.
— Я тебя люблю.
Волна любви обожгла ее сердце.
— Это я тебя люблю.
Она смотрела им вслед, когда они покидали белую палатку и взбирались по склону холма к автопарковке. Ее квадратная мать и худенький сынишка отбрасывали на траву длинные тени. Солнце задержалось на вершине холма, окрасив кусты в пурпур и золото, отчего они стали похожи на сказочные волшебные розы.
Это был один из тех дней, один из тех летних вечеров, когда Реджина почти верила в счастливый конец.
Впрочем, только не для нее. Для нее — никогда.
Она вздохнула и вернулась в палатку. Ноги болели.
Механик Бобби Кинкайд обслуживал в баре за бесплатное пиво и из одолжения Кэлу. Бобби прилично зарабатывал в гараже своего отца. Сейчас на острове любой подросток, которому исполнилось шестнадцать и которому деньги, вырученные за продажу лобстеров, жгли карман, считал своим долгом заиметь машину. По крайней мере, пикап.
Реджина уклонилась, когда Бобби попытался приобнять ее. Очень жаль, что он еще совсем сопляк.
— Привет, Бобби! — Она взяла бутылку шипучего вина из ведерка со льдом и с трудом сняла проволоку, обернутую вокруг пробки. — Давай-ка быстренько наполним все бокалы, и я хочу убрать со стола тарелки из-под пирога.
— Эй, погоди! — произнес позади нее низкий мужской голос. — Ты здесь не на работе.
