Он полностью отдался этой силе, позволил ей нести себя, пока она не покинула его, опустошенного, на камнях дорожки между домами.
Волшебство отступило, оставив его помятого и тяжело дышащего. Он лежал на животе, между растопыренными пальцами торчали жесткие зеленые травинки, а перед ослепленными глазами, словно звездочки, горели осколки битого стекла.
Он услышал звук шагов, чье-то приглушенное дыхание и повернул голову.
В тени дверного проема стояла Люси, и ее как всегда мягкий и печальный взгляд сиял, словно поверхность моря в полдень.
Земля под его щекой наклонилась.
Она моргнула, и словно штора опустилась на ее лицо, убрав все это сияние и снова превратив ее в высокую, довольно заурядную молодую женщину в зеленой футболке с эмблемой «Клипперс» и белом кухонном переднике.
— С тобой все в порядке? — озабоченно спросила она.
Руки его были исцарапаны в кровь. Губа разбита. Резкая боль пронзала голову. Но, поддерживаемый силой, пронесшейся через него, — удивлением от нее, ощущением ее правильности, — он почти не замечал этого.
— Ты видела… Ты почувствовала это? — настойчиво спросил он.
Он вскочил на ноги, и она сделала шаг назад, отступила в тень, в себя. Ее ресницы опустились, словно занавеска, задернувшаяся за ставнями.
— Я рада, что с тобой все нормально, — сказала она.
Как будто земля только что не качнулась на своей оси. Как будто вообще ничего не произошло.
Как будто ничего не произошло…
Страх ранил его больнее, чем впившийся в ладони гравий.
Он резко повернул голову и осмотрел здание.
Есть! От облегчения он даже вздрогнул. Защитная метка, глубоко впечатавшаяся в кирпичную кладку. Знак силы появился на восточном углу фундамента. Он будет привлекать могущество моря, земли и восходящего солнца.
Несмотря на то что он сам поместил его здесь, выгравировал соединяющиеся спирали своим желанием и своим даром, при виде его у Дилана перехватило дыхание.
Он обернулся и взглянул на сестру.
Она неопределенно улыбнулась и повернулась, чтобы уйти. Под влиянием непонятного для себя порыва он окликнул ее:
— Люси!
Она нерешительно остановилась в дверях с таким видом, будто оказалась здесь совершенно случайно. В его голове всплыли слова Реджины.
— Я… — Он запнулся.
Нужен тебе? Дурацкий вопрос.
В свое время он увел от нее мать. Для чего, скажите, он может быть нужен ей теперь?
— Можно мне остаться у вас ненадолго?
Она моргнула.
— Остаться?
— У вас в доме, — сказал он, чувствуя себя полным идиотом.
— Это не мой дом. И не мне решать.
— Если ты хочешь, чтобы я спросил… у него, я спрошу. Но ты не будешь возражать?
— Я возражать не буду. Но я не это имела в виду. Решать тебе. — Люси улыбнулась ему странно знакомой, горькой, кроткой улыбкой, превратившей ее лицо из заурядного в удивительно притягательное. — Это всегда зависело только от тебя самого.
Реджина хмурилась, накладывая мазь с антибиотиком из аптечки первой помощи на царапины Дилана. Он сидел на табурете у стойки в общем зале, чтобы не мешать подготовке к открытию ресторана, которая шла на кухне. Чтобы нанести мазь на ссадину у него на щеке, ей пришлось встать у него между ногами. Когда она мазнула у него над глазом, он дернулся.
Она сочувственно поморщилась.
— Не знаю, как можно было это сделать, — проворчала она.
В ответ он глупо ухмыльнулся, отчего ее сердце екнуло.
— Я тоже.
— Ты говоришь так, будто жутко доволен собой.
— Так оно и есть. — Он подождал, пока она обратит внимание на то, что он говорит, пока их глаза встретятся. — Я поставил защиту на здание.
— Ты… — Понимание, облегчение, благодарность — все охватило ее одновременно. — Вау! Это… прекрасно.
— Не думал, что у меня получится, — признался он.
Сердце ее сжалось от болезненной неуверенности, прозвучавшей в его голосе. Она легонько прикоснулась к нему и, не в силах справиться с собой, задержала пальцы на нежной коже под его глазом.
— Что ж, ты сделал это. Поздравляю!
Он поймал ее руку и прижал к своей щеке, проведя щетиной, как теркой, по ее ладони.
— Тебе не нужно было этого делать.
Она сглотнула и отдернула руку. Нанося мазь на его разбитую губу, она сказала, стараясь придать своему голосу беззаботности:
— Ну почему же. Ты заботишься обо мне, а я, похоже, должна заботиться о тебе.
Большим пальцем он прикоснулся к уголку ее рта, к ее треснувшей и пульсирующей болью губе. Его рот сейчас был так близко к ней, а его темные, полные огня глаза — совсем рядом.
— Теперь мы с тобой полностью подходим друг к другу, — прошептал он, и его слова, его взгляд остановили ее дыхание.
Заставили замереть сердце.
Она криво улыбнулась.
— Думаю, да.
Но она была не настолько глупа, чтобы поверить в это.
Она вытерла пальцы о салфетку и взяла крышку баночки с мазью. Каким бы соблазнительным ни казалось ей его новое странное настроение, к которому так легко привыкнуть, оно пройдет. Рано или поздно Дилан вспомнит, что он селки, а она — всего лишь человеческий инкубатор для ребенка, который однажды может стать полезным его народу.
И тогда он разобьет ее сердце…
Она поставила мазь назад в аптечку.
— Ты еще не передумал идти сегодня на берег?
— Я должен это сделать. — Дилан замер в нерешительности. — Принц будет ждать моего доклада.
— Конечно. Без проблем.
В любом случае, это не его проблемы. Реджина четко дала понять, что главным для нее является семья. Дилан так же открыто показал, что у него другие приоритеты. Другие приверженности. Он делал все, чтобы сдержать свое обещание и защитить ее, и она уже не ждала, что он будет держать ее за руку или менять ее жизнь. Ей не нужно было, чтобы он ходил за ней по пятам, путался у нее под ногами, возникал на ее пути, в ее сердце…
— Реджина! — Голос Дилана заставил ее вздрогнуть, пошатнул ее решимость. — Что с тобой?
— Ничего. — Она защелкнула коробку аптечки и отступила. — Все хорошо. Просто не хотела тебя беспокоить.
— Женщина! — Его низкий голос вибрировал у нее в ушах. — С тех пор как я встретил тебя, ты меня постоянно изводила, донимала, сбивала с толку и раздражала. Так чего же останавливаться сейчас?
На ее губах мелькнула натянутая улыбка. Она посмотрела на Дилана и увидела его глаза, улыбавшиеся ей в ответ.
