— Дочь… — Глаза Дилана были непроницаемо черными. — Не сын?
Конну понравилось его разочарование. Для них обоих было бы лучше, если бы могущество Атаргатис перешло к ее сыну. К Дилану.
— В песнях говорится о дочери.
— Тогда… — Дилан нахмурился, по-прежнему глядя на карту, где остров Мэн был окрашен красным. — Тогда моя сестра.
Конн покачал головой.
— Твои брат и сестра люди. До сих пор демоны считали, что на них не стоит обращать внимание. Но если у твоего брата будет ребенок…
— Или если он будет у меня.
— Да. Я надеялся… — Конн осекся. Он больше не позволял себе надеяться, осталась только злость. — Сочетание крови твоей матери и дара Маргред может принести пользу нашему народу. Или угрозу со стороны демонов.
— Так чего же вы хотите от меня? Чтобы я попросил брата не спать с женой?
Конн тоже думал об этом.
— А он тебя послушается?
— Нет.
Конн пожал плечами.
— Тем лучше. Нас становится все меньше. Нам необходимы дети. Нам необходим этот ребенок.
Дилан ухмыльнулся.
— При условии, что Маргред сможет забеременеть от него.
— При условии, что их ребенок будет селки. И девочкой. Тогда — да.
— Слишком много условий.
Губы Конна скривились в редкой для него улыбке.
— Верно. — Очень немногие могли позволить себе говорить ему правду. — И все же что-то притягивает демонов на Край Света. Я хочу, чтобы ты выяснил, что именно.
Дилан пристально смотрел на своего повелителя. Стук сердца гулко отдавался в ушах. На мгновение ему даже показалось, что он неправильно расслышал Конна.
— Но это работа хранителя.
Взгляд принца был чистым и светлым, как морозный воздух, глубоким и бескрайним, как море.
— Ты отказываешь мне?
— Я… Нет, мой повелитель. — Он был напуган, но не глуп. — Но почему бы вам не послать туда одного из них?
Хранители были приближенными Конна, его элитой. Избранные за преданность и силу своего дара, они обеспечивали принцу мир, защищая его царство от уничтожения людьми и демонами.
С четырнадцати лет Дилан горел желанием стать одним из них и носить на шее знак хранителя.
Но, как бы горько это не было, ему пришлось признать, что он слишком близок к людям, чтобы обладать такой силой и пользоваться доверием принца.
— У них нет твоего знания острова, — сказал Конн. — И твоей связи с ним.
Перед глазами Дилана вдруг возник образ колючей женщины с татуировкой на запястье и телом, переполненным энергией.
Мы никак не связаны, подумал он. Это был всего лишь секс. А такое у него было со многими женщинами.
И он отогнал воспоминание о том, как она сказала: «Ты у меня первый… ох, за очень долгое время ».
Конн, должно быть, принял его молчание за недовольство.
— Ты ведь там вырос.
Мысли Дилана снова вернулись в башню, к теме разговора.
— Это было много лет назад.
— Там живет твоя семья.
Это был болезненный момент.
— Они больше не моя семья. Теперь я селки.
Конн смотрел на него холодными светлыми глазами.
— У тебя там есть человеческое жилье не более чем в трех милях к востоку от их дома.
Дилан покраснел. Как много он знает? И сколько информации у Конна против него?
— Это был остров моей матери.
— Дом построил твой отец.
Он этого не знал. Он уговаривал себя, что это не имеет значения.
— Это просто место, где можно остановиться, только и всего, — сказал Дилан.
— Оно как раз и пригодится, — согласился Конн. — Тебе может понадобиться пожить среди них некоторое время.
Внутри у Дилана все оборвалось.
— После более чем двадцатилетнего отсутствия мое внезапное повторное появление, скорее всего, вызовет вопросы у местных жителей.
— Не такое уж оно и внезапное, — заметил Конн. — Ты ведь был на свадьбе брата.
Как раз об этом Дилан сейчас жалел.
— Это совсем другое дело. Тогда мне не нужно было разговаривать с ними. И с отцом. И с сестрой.
На верхней губе у него выступил пот.
— Они захотят узнать, зачем я здесь.
— У людей есть для этого подходящая история. О блудном сыне.
— Не думаю, чтобы мой брат… — Мой старший брат и хороший сын, который остался с отцом! — …принял такое объяснение моего возвращения.
— Тогда придется предложить ему другое, — холодно ответил Конн. — Ты наверняка сможешь придумать оправдание, которое его удовлетворит.
Неожиданно в его голове снова всплыл образ той женщины в лунном свете: подбородок задран, рука сжимает скомканные трусики…
— Да, — медленно ответил Дилан, — смогу.
Реджина считала двадцатки у стойки кассового аппарата. Сорок, шестьдесят, восемьдесят…
Приток посетителей закончился, туристы отправились на паром, отходивший на материк в два тридцать. Косые лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь выцветший красный навес ресторана, нагревая виниловую обивку кабинок и поцарапанный деревянный пол. За зеркальным стеклом окна виднелась яркая синева гавани и лодки на спокойной воде.
Движения Маргред, которая переставляла бокалы с пустого стола в мойку, были медлительны и грациозны, как у кошки. Они с Калебом вчера вернулись после двух ночей, проведенных в Портленде.
— Ладно. — Реджина надела резинку на пачку купюр. — Как ваш медовый месяц?
Маргред медленно и удовлетворенно улыбнулась, блеснув зубами.
— Слишком короткий.
Реджина рассмеялась, хотя на душе было тоскливо.
— Это все, на что ты могла рассчитывать, выходя за единственного полицейского на острове в разгар сезона. Если бы ты подождала до сентября, он смог бы повезти тебя в настоящее свадебное путешествие. Может быть, на Гавайи. Или в Париж.
— Я не хочу в Париж. — Улыбка Маргред стала еще шире. — А Калеб не хотел ждать.
Реджина поборола приступ зависти. А была ли она когда-нибудь так счастлива? Так желанна? Так… уверена?
— Я удивилась, когда увидела на свадьбе его брата, — сказала Реджина.
— Дилана? — Маргред насторожилась и, продолжая вытирать стол, подняла голову. — Он тебе понравился?
— Я перекинулась с ним едва ли парой слов.
Это правда: у нее всего лишь был с ним секс на берегу. Действительно замечательный секс. А вот разговора не получилось. Лицо ее горело.
