— Но не передадут и не откроют, — отозвался
Риго, снова прищелкнув пальцами с торжеством и угрозой. — К чертям ваших
свидетелей! К чертям ваши сотни людей! К чертям вас самих! Ха-ха! Разве я не
знаю то, что я знаю? Разве нет у меня товарца для продажи? Вы, несчастный
банкрот! Вы помешали моей маленькой шутке! Пусть так. Ну, а что же теперь?
Дальше что? Для вас — ничего; для меня — все. Открыть мои плутни! Вот вам чего
нужно! Так я их открою сам, и скорей, чем вам бы хотелось! Эй, контрабандист!
Перо, чернил, бумаги!
Кавалетто все так же нехотя встал и все так же
нехотя подал требуемое. После короткого раздумья, сопровождаемого
отвратительной улыбкой, Риго написал, а затем прочел вслух следующее:
«Миссис Кленнэм (дождаться ответа)
Тюрьма Маршалси
комната Вашего сына
Милостивая государыня! — Я был вне себя, узнав
от нашего узника (который взял на себя труд выследить меня с помощью шпионов,
поскольку сам он, по политическим причинам, лишен свободы передвижения), что вы
беспокоитесь о моей безопасности.
Спешу успокоить Вас: я жив, здоров и
благополучен.
Я поспешил бы к Вам, ни минуты не медля, но
меня удерживает мысль, что Вы, быть может, еще не пришли к окончательному
решению по поводу того небольшого дельца, которое я имел честь Вам предложить.
А потому уведомляю, что ровно через неделю от сего числа я явлюсь к Вам в
последний раз и надеюсь услышать от Вас, принимаете или не принимаете Вы мои
условия, со всеми вытекающими последствиями.
Подавляю свое горячее желание поскорей
заключить Вас в объятия и покончить это небезынтересное дело, единственно для того,
чтобы дать Вам время обдумать и решить его к нашему полному и обоюдному
удовлетворению.
В ожидании назначенного срока я вынужден
переехать в гостиницу (поскольку наш узник расстроил мое налаженное хозяйство)
и полагаю, что справедливо будет отнести все расходы по моему содержанию на Ваш
счет.
Примите, милостивая государыня, мои уверения в
совершеннейшем и глубочайшем почтении.
Риго Бландуа.
Тысяча поклонов дражайшему Флинтвинчу.
Целую ручки миссис Флинтвинч».
Дочитав свое послание до конца, Риго сложил
его и театральным жестом швырнул к ногам Кленнэма.
— Эй! Кто там собирался передавать меня
куда-то? Пускай пока передадут вот это по назначению и доставят сюда ответ!
— Кавалетто, — сказал Артур, — прошу вас,
снесите Это письмо.
Но выразительный палец Кавалетто снова
объяснил, что его дело — караулить Риго, которого он с таким трудом разыскал; а
потому он так и будет сидеть на полу у двери, обхватив руками щиколотки, и
никуда отсюда не тронется. Пришлось опять обращаться к помощи синьора Панко.
Кавалетто чуть-чуть отодвинулся, так чтобы синьор Панко мог выбраться из
комнаты, а затем снова прижал дверь спиной.
— Не вздумайте только тронуть меня, или
как-нибудь непочтительно обозвать, или помешать мне допить эту бутылку вина в
свое удовольствие, — сказал Риго, — не то я сейчас же отправлюсь вдогонку за
письмом и отменю данный мною недельный срок. Вы искали меня? Вы меня нашли? Вот
и наслаждайтесь моим обществом!
— Когда я стал вас искать, я не сидел в
тюрьме, вам это хорошо известно, — сказал Кленнэм с горьким сознанием своего
бессилия.
— Черт с вами и с вашей тюрьмой! — отвечал
Риго, неторопливо доставая из кармана табак и бумагу и принимаясь свертывать
папиросы своими ловкими пальцами. — Мне дела нет ни до того, ни до другого. Контрабандист!
Огня!
Опять, как и прежде, Кавалетто поднялся и
выполнил его приказание. Было что-то жуткое в бесшумном проворстве холодных
белых рук Риго с длинными гибкими пальцами, сплетающимися и расплетающимися
по-змеиному. Кленнэма невольно пробрала дрожь, словно он и в самом деле увидел
клубок змей.
— Эй ты, скотина! — крикнул Риго резко и
повелительно, как будто перед ним был не итальянец, а итальянская лошадь или
мул. — Я нахожу, что марсельский каменный мешок куда пристойнее этого
заведения. В его решетках и стенах есть какое-то величие. Это тюрьма для людей.
А здесь что? Тьфу! Приют для умалишенных!
Он продолжал курить, но отталкивающая улыбка
не сходила с его лица, и казалось, будто он втягивает дым не ртом, а своим
крючковатым носом, словно фантастическое чудовище на картинке. Взяв новую
папиросу и прикурив от окурка первой, он заметил Кленнэму:
— Надо как-нибудь убить время, пока тот
полоумный не вернулся с ответом. Попытаемся скоротать его беседой. Я потребовал
бы еще вина, но нельзя же джентльмену пить с утра до вечера. А она хороша, сэр.
Не совсем в моем вкусе, но хороша, клянусь тысячей дьяволов! Одобряю ваш выбор.
— Не знаю, о ком вы говорите, да и знать не
хочу, — сказал Кленнэм.
— Della Bella Gowana, как ее называют в
Италии, сэр. О миссис Гоуэн, о прекрасной миссис Гоуэн.
— Да ведь вы, кажется, бывший приспешник
супруга этой дамы.
— Приспешник! Сэр! Это дерзость! Я его друг!
— А вы всегда продаете ваших друзей?
Риго вынул папиросу изо рта, и в глазах у него
промелькнуло удивление. Но он тотчас же снова прихватил папиросу губами и
хладнокровно ответил:
— Я продаю все, за что можно получить деньги.
А как живут ваши адвокаты, ваши политики, ваши спекуляторы, ваши биржевые дельцы?
Как живете вы сами? Как вы попали сюда? Не продали ли вы друга? Черт побери,
ведь похоже на то.
Кленнэм отвернулся к окошку и вперил взгляд в
тюремную стену.
— Так уж заведено, сэр, — сказал Риго. —
Общество продается само и продало меня, а я продаю общество. Но я вижу, у нас с
вами есть еще одна общая знакомая. Тоже красивая женщина. И с характером.
Позвольте, как бишь ее фамилия? Ах, да, Уэйд.
Ответа не последовало, но было ясно, что Риго
попал в точку.
