Впрочем, лорд Децимус рад был видеть Пескаря.
Он также был рад видеть мистера Мердла, рад видеть Цвет Адвокатуры, рад видеть
Столп Церкви, рад видеть Врача, рад видеть Тита Полипа, рад видеть фигурантов,
рад видеть своего личного секретаря, Фердинанда. Дело в том, что лорд Децимус,
один из великих мира сего, не отличался тонкостью обращения; и Фердинанду
пришлось долго натаскивать его, прежде чем он приучился замечать всех
присутствующих и произносить несложную формулу «рад видеть». Совершив этот
подвиг снисхождения и светской любезности, милорд уселся на желтый диван и
увеличил собою количество кейповских коров до трех.
Спустя несколько минут к дивану
пританцовывающей походкой приблизился Цвет Адвокатуры: он считал, что весь
состав присяжных уже все равно что у него в кармане, осталось только обработать
старшину. В качестве предмета беседы, наименее обязывающего к официальной
чопорности, он избрал погоду. Говорят, начал он (в подобных случаях всегда
ссылаются на то, что «говорят», хотя кто говорит и зачем остается покрыто
мраком неизвестности), в нынешнем году шпалерным плодовым грозит неурожай. Лорд
Децимус не получил никаких тревожных сведений насчет груш, но вот яблок, если
верить его садовнику, кажется, действительно не будет. Не будет яблок? Цвет
Адвокатуры был совершенно ошеломлен этим удручающим известием. По правде
говоря, его нимало не тронуло бы, если бы на всем земном шаре не осталось ни
единого яблока, однако же со стороны можно было подумать, что речь идет о
насущнейшем для него вопросе. А позвольте узнать, лорд Децимус — такой уж мы,
юристы, докучливый народ, обожаем собирать всякого рода сведения, просто так,
на всякий случай, — позвольте узнать, чем это может быть вызвано? Лорд Децимус
не имел никаких соображений на сей счет. Другого, пожалуй, удовлетворил бы
такой ответ: но Цвет Адвокатуры тут же пошел на новый приступ: — А как обстоит
дело с персиками? Уж после того, как Цвет Адвокатуры получил пост генерального
прокурора, эти слова еще долго приводились к качестве образца гениальной
находчивости. Дело в том, что лорд Децимус с юношеских лет лелеял воспоминание
о персиковом дереве, которое росло под окном его комнаты в Итоне
[30].
На этом
дереве неувядаемо цвела его единственная в жизни острота — довольно
тяжеловесный каламбур насчет разницы между итонскими персиками и парламентскими
пэрами. По глубокому убеждению лорда Децимуса, чтобы оценить утонченную
прелесть этой остроты, необходимо было подробное и обстоятельное знакомство с
историей дерева.
А потому рассказ начинался вовсе без дерева, затем набредал на
него в зимнюю стужу, с ним вместе проходил через всю смену времен года, следил,
как набухали на нем почки, как оно цвело, как появлялись и зрели плоды, словом,
столь усердно и заботливо ухаживал за ним в ожидании того дня, когда можно
будет вылезть в окно и наворовать персиков, что истомленные слушатели
благодарили всевышнего за то, что дерево было посажено и привито до поступления
лорда Децимуса в Итон. Но Цвет Адвокатуры слушал этот рассказ с волнением,
совершенно затмившим проявленный им прежде интерес к яблокам; как зачарованный
следил он за всеми перипетиями с той минуты, как лорд Децимус произнес
торжественным тоном: «Кстати, о персиках — вы мне напомнили об одном персиковом
дереве», и вплоть до многозначительной фразы, заключавшей собою повествование:
«Вот так и мы свершаем свой жизненный путь от итонских персиков до
парламентских пэров», — и чтобы дослушать до конца, ничего не упустив, ему
пришлось сопровождать лорда Децимуса в столовую и даже поместиться рядом с ним
за столом. После этого он почувствовал, что симпатии старшины присяжных завоеваны,
и с аппетитом принялся За обед.
От такого обеда разыгрался бы аппетит даже у
тех, кто страдает его отсутствием. Редчайшие блюда, изысканно приготовленные и
изысканно сервированные; дивные фрукты; отборные вина; великолепные изделия из
золота и серебра, хрусталя и фарфора; все, что способно услаждать вкус, зрение,
обоняние сидящих за столом, было в изобилии представлено здесь. Ах, какой
замечательный человек этот Мердл, как он умен, как он силен, какими обладает
добродетелями и совершенствами — короче говоря, как он богат!
Мистер Мердл, как всегда, съел на полтора
шиллинга чего-то, как всегда, думая о своем желудке, и сидел за столом такой
унылый и молчаливый, что непосвященным трудно было угадать в нем замечательного
человека. По счастью, лорд Децимус принадлежал к тем великим мира сего, которые
не нуждаются в том, чтобы их занимали разговорами, ибо они всегда достаточно
заняты размышлениями о собственном величии. Благодаря этому застенчивый молодой
член палаты мог время от времени приоткрывать глаза и смотреть, что он ест. Но
стоило лорду Децимусу заговорить, и он тотчас же снова зажмуривался.
Разговором с начала обеда завладели
обходительный молодой Полип и Цвет Адвокатуры. Столп Церкви тоже старался не
отставать, но его невинность мешала ему. Малейший намек на какие-либо скрытые
ходы и соображения сбивал его с толку. Дела мирские были выше его понимания;
разобраться в них он не умел.
Это сразу сказалось, когда Цвет Адвокатуры
мимоходом упомянул о приятной новости, которую ему довелось услышать: что скоро
ряды слуг общества пополнит и укрепит своей житейской мудростью — я имею в виду
не поверхностное остроумие, а настоящую житейскую мудрость, опирающуюся на
природный здравый смысл, — наш молодой друг мистер Спарклер.
Фердинанд Полип засмеялся и сказал, что да, он
тоже об этом слышал. Что ж, лишний голос никогда не мешает.
Цвет Адвокатуры выразил сожаление, что нашего
друга мистера Спарклера нет сегодня за этим столом.
— Он за границей с миссис Мердл, — ответил
хозяин дома, медленно выходя из глубокого раздумья, во время которого он
пытался засунуть себе в рукав столовую ложку. — Его присутствие вовсе не
обязательно.
— Я полагаю, — сказал Цвет Адвокатуры с
поклоном воображаемым присяжным, — магическое имя Мердл говорит само за себя.
— Мм-да, надеюсь, — пробормотал мистер Мердл,
положив ложку на стол и неловко стараясь запрятать руки и обшлага. — Думаю,
что, считаясь со мной, местные жители не станут чинить затруднений.
— Что за славные люди! — сказал Цвет
Адвокатуры.
— Вы находите? Очень хорошо, — сказал мистер
Мердл.
