Я порылась в рюкзаке и выудила оттуда лекарство и пачку салфеток. Гвоздь проглотил три таблетки, а я тем временем промокнула кровь вокруг его правого глаза, который уже начал опухать. Что касается его руки, то она превратилась в один сплошной отек. Итан наступил на нее после того, как встретился со мной взглядом. Значит, эта рука пострадала из-за меня.
Внутри меня что-то резко щелкнуло. Эта ухмылка Итана. Его обычная агрессия. Или, быть может, вчера случилось на одно убийство больше?
Поддерживая Гвоздя, я заметила в задней части парковки, в дюжине секций от следующей машины, «ранглер» Итана. Значит, они все убежали пешком, наверняка куда-нибудь в кафе на Мейн-стрит, а за машинами собираются вернуться, когда все уляжется.
Значит, мы здесь одни.
– А ну, за мной. – Я поспешила к джипу.
Гвоздь послушался, но на лице его отразилось недоумение.
– Куда? Зачем?
Еще раз убедившись в том, что горизонт чист и путь свободен, я залезла в машину и нажала кнопку открытия бензобака. Нагнувшись к пассажирскому сиденью, обнаружила на полу перед задним сиденьем промасленную тряпку и банку аэрозоля WD-40.
– Что ты делаешь? – прошипел Гвоздь. – Итан по-страшному любит эту машину. Возможно, даже физически.
– Не надо было ломать тебе руку. – Я разорвала тряпку на две части и набрызгала горючего аэрозоля на бóльшую из получившихся частей. Затем открутила крышку бака и сунула ее туда.
У Гвоздя прямо-таки глаза на лоб полезли. Голова его спряталась глубоко внутрь капюшона, но и оттуда было видно, как они у него лихорадочно забегали.
– Черт побери, Мин! По-моему, это слишком.
– Ломать тебе пальцы – это тоже слишком. – Я сжала губы, со всей решительностью заглушив голос разума, громко вывший в голове. Затем на глаза мне попался коробок спичек, лежавший рядом с пепельницей в машине Итана. Прямо как будто специально для меня все приготовил…
По спине покатились бусинки пота. Я чиркнула спичкой и подожгла мéньший кусок ткани, остававшийся у меня в руках. Пропитанная маслом материя сразу вспыхнула. Языки оранжевого пламени поглощали ее, словно жадные пальцы. Аккуратно свернув пылающую тряпку, я сунула ее в бензобак прямо поверх первого куска.
Пфффф!
Гвоздь нервно раскачивался на пятках.
– Давай уже! Надо делать ноги!
– Только не слишком быстро. – Я разогнулась и спокойно, вразвалочку направилась по проходу между машинами. – Не надо привлекать к себе внимания.
– Не привлекать внимания. Да. Все верно. – Было видно, что он еле удерживается от того, чтобы засверкать пятками с олимпийской скоростью. – Внимание нам не нужно.
Итак. Тридцать шагов до пешеходной дорожки. Еще десять – до выхода с парковки. Прошло уже секунд тридцать, но ожидаемого эффекта не последовало. Когда мы переходили улицу, я уже начинала волноваться, что мой план не сработает, придется возвращаться назад, чтобы уничтожить улики.
Но вот он, резкий БУМ! Аж земля затряслась. Быстро взглянув через плечо, я разглядела вздымающийся над верхушками деревьев черный столб, а внизу, на асфальте – злобно пляшущие тени.
Гвоздь громко сглотнул.
– О, черт, ну и ну! На сей раз мы это сделали. Если Итан узнает, кто…
– Я почти надеюсь, что он узнает, – оборвала его я и развернулась в сторону разверзающегося на стоянке ада.
Вот вам, кстати, еще один интересный факт обо мне.
Я мало чего в жизни боюсь. После всего, что со мной случилось.
И прощаю я только то, что забываю.
Подтянув лямки рюкзаков – своего и Гвоздя – я спокойно повела друга вдоль по улице, хотя кровь пульсировала во мне со скоростью мили в минуту. Где-то вдалеке завыла полицейская сирена.
5
Я прижимаю к груди новенькую пони фирмы «Фэнси Фармз».
Покачиваю из стороны в сторону.
Я ее так люблю! Люблю пеструю, как шахматная доска, шерстку. Люблю ее густую черную гриву, мягкую, как настоящие волосы. Люблю изящный изгиб передней ноги – словно она готова прогарцевать через мои коленки и спрыгнуть с кровати.
Я назвала ее Душенькой. Чуть больше полуметра в холке, точная копия настоящей лошадки. Я всегда буду любить ее, холить и лелеять.
Сегодня мой десятый день рождения. Мы отмечаем его вдвоем с мамой, «запертые» в трейлере из-за бушующей грозы. Жуткие воспоминания двухлетней давности поблекли. Все считают, что это был просто дурной сон.
Подарки недорогие, но мне нравятся, и я рада каждому. Я знаю, что денег у нас мало. Об этом мне однажды после уроков рассказала Джессика. Но мне очень-очень хотелось игрушечную лошадку. Не такую детскую, как Мои Маленькие Пони,
[15] с которыми, если честно, я все еще играю. У меня их четыре. Мне хотелось лошадку, похожую на настоящую, но без роскошной конюшни за миллион долларов.
И мама нашла точно такую, как я мечтала.
Мы с Душенькой скачем по комнате, пока мама печет праздничный пирог. Меня переполняет счастье. Все, что мне нужно, есть в нашем уютном трейлере. И зачем мне что-то другое, все эти штуки, о которых вечно трещат Сара и Джессика? Диадемы, наборы для накладных ногтей, раздельные купальники… Все это так глупо.
Я бы хотела, чтобы пришел Томас, но знаю, что заговаривать об этом нельзя. Когда я спросила маму, почему он не придет, по ее лицу пробежала тень. Что-то не так с его отцом. Ничего, завтра увидимся.
Гроза, кажется, затихает.
– Душенька, хочешь посмотреть, что там, на улице? – Я аккуратно поднимаю лошадку обеими руками и иду к выходу. Мама кричит мне, чтобы я не уходила далеко. Я обещаю, что не уйду.
Кое-кто высмеивает нас и нашу жизнь в трейлере, но я точно знаю, что Душенька не такая. Дорожки, усыпанные гравием, и ряды фургонов наверняка понравятся резвой лошадке.
Дождь перестал, но ветер все еще завывает и качает фонарь на столбе позади нашего парковочного места. Солнце уже село, кругом непроглядная тьма. Не слышно даже обычных звуков ночи – наверное, из-за грозы. Не стрекочут сверчки. Не чирикают птицы. Не слышно обычного лая койотов, вышедших на охоту. Мне вдруг расхотелось оставаться на улице, даже здесь, во дворике перед нашим трейлером.
И тут, словно в ответ на мои мысли – удар грома. И снова ливень из разверзшихся небес.
И прежде, чем я успеваю юркнуть обратно в трейлер, в луче фонаря возникает призрачная фигура. Она отбрасывают страшную тень, которая накрывает меня от макушки до пяток, и на несколько секунд я слепну.
