Весь вчерашний вечер она продержала меня взаперти. Мы сидели и смотрели новости. Сразу вслед за сообщениями о землетрясениях на западном побережье показали репортаж о том, как в Таиланде на сушу выбросились сотни китов.
Я поднялась, чтобы выйти на улицу, но мама запретила мне это, сверкая покрасневшими глазами из своего кресла-качалки. Она редко выпивала и никогда не пила больше одной порции. Но на этот раз она несколько раз наполняла свой стакан. На экране шли бесконечные сообщения о разрушениях в тихоокеанской зоне, а мама перебирала старые фотографии и бормотала что-то о Божьем наказании.
Все это время я украдкой наблюдала за ней, вспоминая четыре слова: «Отчет о полевом наблюдении».
Завтрак прошел напряженно. Мама отводила взгляд, и, казалось, что ей стыдно за свое поведение. На мои попытки завязать разговор она едва реагировала.
Меня это разозлило. Потому что у меня накопилось множество вопросов, в ответах на которые я отчаянно нуждалась.
В голове проносились слова и цифры. 18.09.2017. Понедельник.
Если я правильно поняла, Вирджиния Грейс Уайлдер доложила обо мне три дня назад.
В день Объявления.
И насчет дня рождения до сих пор не спросила – где я была всю ночь?
Вот уже два дня я носила в себе тайну «Проекта Немезида». Уже раз шесть я почти собиралась с духом, чтобы потребовать у матери объяснений, но воспоминание о ее подписи на файле «Немезиды» всякий раз охлаждало мой пыл.
Но я получу ответы. И очень скоро.
Я подняла глаза, и увидела, как она смотрит на меня, машинально ковыряя яичницу, размазывая еду по тарелке, даже не пытаясь положить что-нибудь в рот. Чувствовалось, что она хочет что-то мне сказать, но не может решиться.
Я отставила стакан.
– Мам!
Ее рука застыла в воздухе.
– Если бы что-нибудь случилось, ты бы сказала мне, правда?
На мгновение она замерла с нечитаемым взглядом. Потом отвела глаза, и ее пальцы ожили.
– Не знаю, о чем ты. – Мама встала и потянулась за пальто. – Мне пора. Я на работу опаздываю.
Никуда она не опаздывала. Но прежде чем я успела сказать еще что-то, в дверь постучали. Мы обе повернули головы.
– Да? Кто там? – нервно крикнула мама.
Дверь открылась, и вошел Гвоздь. Мы обе выдохнули с облегчением, хотя на его лице не было обычной ухмылки, и он сжимал челюсти так же плотно, как позапрошлой ночью, когда мы выбирались из кабинета доктора Лоуэлла.
События той ночи мгновенно вспыхнули у меня перед глазами: вот я сижу в кабинете Лоуэлла на полу, множество папок разбросано вокруг меня. Хлопок автомобильной двери послужил для нас тревожным сигналом. Гвоздь подскочил к окну и тут же отшатнулся. На улице стояли два серых джипа с черными звездообразными эмблемами на бортах.
Военная техника. На парковке Лоуэлла. Совершенно ясно, зачем они тут.
К счастью, я лучше знала это место, чем люди за окном. Мы метнулись в приемную, затем узким коридором – к служебному входу в противоположной части здания, а оттуда нырнули в кусты прежде, чем наши преследователи догадались обогнуть дом. Там мы сидели, дрожа, словно испуганные кролики, и наблюдали, как четверо солдат сначала вошли в помещение, потом высыпали обратно на стоянку и принялись шарить лучами фонариков по близлежащей роще, в то время как офицер с щербатым лицом выкрикивал приказы. Прошло добрых десять минут, прежде чем нам удалось незаметно смыться.
Кабинет Лоуэлла защищают военные. Военные!
Потом все эти вчерашние неудачи. Я помчалась в школу, надеясь найти Ноа, но пользы от него не было никакой. Он кротко стоял в сторонке, когда явился Итан со своими придурками.
С чего я взяла, что он может помочь.
С Гвоздем мы снова встретились после уроков, но ни он, ни я совершенно не знали, что делать дальше. Потом я совершила ошибку – сунулась в трейлер, и мама заперла меня на всю ночь.
– Доброе утро, Гвоздь. – Мама, казалось, обрадовалась перемене темы. – Хочешь перекусить перед школой?
– Нет, спасибо. Я зашел просто узнать, слышали ли вы…
– Что слышали? – Наверняка ничего хорошего.
Гвоздь щелкнул телевизионным пультом, и мы услышали.
– О боже… – прошептала мама, прикрывая рот.
Я молчала, слишком потрясенная, чтобы говорить.
Репортаж шел на всех каналах. На Индию упал астероид и вызвал там настоящую катастрофу. По Си-эн-эн мелькали фотоснимки с МКС.
– Это случилось полчаса назад, – тихо сказал Гвоздь, потирая лоб. – Счет жертв идет на сотни тысяч.
– Где именно он упал? – резко спросила я, пытаясь представить себе размеры бедствия.
– В Калькутте, – ответил Гвоздь и прочистил горло. – Очень плохо. Очень много людей. Сказали, что этот метеорит был гораздо меньше Молота, размером не больше мотоцикла, но летел быстрее. Никто не знал. Все получилось как взрыв атомной бомбы.
– Выключи, – вдруг вмешалась мама.
Я повернулась к ней, потрясенная увиденным.
– Что?
– Я сказала: выключи! – Она обхватила голову руками. – Не хочу больше этого видеть!
Я хотела возразить: как можно закрывать глаза на такое?! Сначала Портленд, теперь это… Но Гвоздь уже выключил телевизор. Я уставилась на него, но он лишь пожал плечами.
Хлопнула входная дверь. Я подпрыгнула от неожиданности. Мама вышла из трейлера. Наверное, не хотела, чтобы я видела, как она расстроена. Теперь никто не мешал Гвоздю снова включить новости, где подробно показывали ущерб от катастрофы. Бóльшая часть Калькутты горела. Весь этот кошмар произошел на другом конце планеты, но слезы застилали глаза. Вдруг Гвоздь сжал мне плечо. Его лицо побелело, как мел.
– Мин, смотри!
Он отмотал изображение назад и поставил просмотр на паузу. На экране был очередной кадр с ужасными разрушениями. Чуть поодаль, прямо у края воронки, были припаркованы два фургона с черными звездообразными эмблемами на бортах. Люди в серой форме рядом с ними, казалось, собирали с земли какие-то образцы.
Я вытаращила глаза, словно увидела дорожную аварию.
– Тот же знак! Как на том конвое!
Гвоздь кивнул, нервно облизнув губы.
– Я два дня потратил, пытаясь найти в Интернете такой же. И ничего не нашел, что само по себе – бред. Военные обозначения, знаки отличия для того и придуманы, чтобы люди их узнавали. В этом их смысл.
Я обхватила голову руками.
Войска в Файр-Лейке. Фургоны в Калькутте. Проект «Немезида». Я. Ноа.
Чем бы ни был этот заговор, он, похоже, охватывал весь земной шар. И, вероятно, имел какое-то отношение к произошедшим катастрофам.
