– Чушь какая!
Меня схватили за руку и потянули вверх. Я подпрыгнул. Это был Гвоздь.
– Давай, Ноа, шевелись.
Мин оседлала первый мотовездеход. Я сел за ней, предоставив Гвоздю ехать на другом. В тот момент я едва мог связно мыслить, а о том, чтобы вести машину по лесному бездорожью, погруженному в кромешную тьму, нечего было и думать.
Гвоздь сразу завел двигатель. Видимо, парень давно был знаком с такой техникой.
– Поехали, шериф!
Уотсон покачал головой.
– Мне уже не скрыться от этого, мальчик. Слишком далеко все зашло.
Мин повернула голову и посмотрела на шерифа. Что-то промелькнуло между ними. В уголке ее глаза показалась слеза.
– Что такое «Проект Немезида», шериф? Зачем нам делали те уколы?
– Ох, Мин. Если бы ты знала… Ваши уколы – капля в море. Ты даже представить себе не можешь масштабы этого…
– Так расскажите! – прокричала девушка, привставая в седле. – Скажите нам, что должно случиться?!
– Не вздумайте, шериф, – угрюмо рявкнул один из автоматчиков. – Капитан Сиглер был прав – не стоило вводить вас, местных, в курс программы.
Уотсон отвесил ему подзатыльник.
– Заткнись, придурок. Вводить нас в курс, значит, не стоило? Ха! Я начал участвовать в этой «программе», когда ты еще не родился, сосунок. И принес больше пользы, чем ты себе можешь представить.
Гвоздь подогнал свой квадроцикл вплотную к нашему.
– Пора сваливать, – прошептал он. – Они в любой момент могут послать за нами еще солдат. А может, и уже послали.
Но Мин продолжала стоять, глядя на старика, который по-прежнему держал под прицелом четверых несостоявшихся убийц Гвоздя.
– Что бы вы ни делали раньше, шериф, пора все исправить. Расскажите нам, что вам известно. Кто нас преследует? – Она напряглась, как струна. – Кто меня убивал?
Уотсон покачал головой.
– У тебя даже в голове не уложилось бы то, чего мы пытались достичь, – сказал он мягко и отвел глаза в сторону. – Как и то, что вскоре случится.
Солдаты беспокойно задвигались, обмениваясь встревоженными взглядами. Уотсон отступил, по-прежнему стараясь держать под контролем всех четверых. Если бы они на него набросились, шансов у шерифа не осталось бы.
– Уезжай, Мин. Скоро ты сама все узнаешь. И позаботься о своих друзьях. Тебе я доверяю больше всех.
Мин вскрикнула, негодуя, и ударила по рулю кулаками. Не говоря больше ни слова, она газанула с места. Гвоздь последовал за нами. У противоположного края опушки действительно обнаружилась тропинка, перешедшая вскоре в дорогу. Не прошло и двух минут, как мы достигли ворот.
Там мы бросили мотовездеходы, пробрались наружу под оградой и помчались к машине. Я открывал водительскую дверь, когда услышал выстрел, а за ним еще несколько.
Наступила пауза, затем – еще два выстрела, один сразу же за другим. Я испуганно обернулся к своим спутникам.
– Это что, Уотсон пристрелил тех парней? И как же он выберется оттуда на своих двоих?
Мин врезала кулаком по бардачку и заорала: «Поехали!». Я завел мотор и сдал назад. Затем, перевалившись колесами через бордюр, свернул в сторону города.
Мин всхлипывала, уронив голову на грудь. Гвоздь неуверенно протянул к ней руку, но передумал и откинулся назад. Смутившись, я поймал в зеркале заднего вида его взгляд.
Гвоздь уставился на меня.
– Уотсон и не собирался выбираться оттуда, придурок. Ему было не справиться с теми четырьмя парнями. Старый сукин сын просто выиграл для нас время.
Он отвернулся и стал смотреть в окно, стараясь сохранять самообладание.
– А что касается двух последних выстрелов, Ноа… Это было убийство шерифа Уотсона.
30
Мин
Я проспала до утра.
Всего несколько часов прошло с того момента, когда, прошмыгнув мимо мамы, я свернулась калачиком на постели в своей части трейлера, но даже недолгий отдых придал мне сил, которые были сейчас так необходимы. Воспоминания этой ночи будут всегда терзать меня – это я понимала.
Погибли, как минимум, двое. Гвоздь спасся чудом. Ради чего? Мы встретили двоих, о которых и так знали, что они участвуют в заговоре…
Занятия в школе отменили, так что не надо было вставать рано. Военное положение на сегодня, во всяком случае, спасло меня от встречи с директором Майерсом. В конце концов я встала и поплелась в гостиную, где мама, как оказалось, оставила мне на кофейном столике завтрак.
Я щелкнула пультом, включила новости. О насильственной смерти нашего шерифа там ничего не сообщалось. Собственно, иного я и не ожидала. Его тело теперь, наверное, лежало в засекреченной яме под названием Четвертый отсек или еще где-нибудь в этом роде.
Шериф Уотсон участвовал в «Проекте Немезида». Служил ему верой и правдой долгие годы. Он помогал властям проводить эксперимент на детях школьного возраста как минимум в течение десяти лет.
Но он спас жизнь Гвоздю. И отдал за нее свою.
Слишком мало, слишком поздно. Уотсон сам впустил чудовищ в наш общий дом. Я вспомнила, как он меня расспрашивал после того первого случая, в детстве. Теперь эти воспоминания приобрели мрачный оттенок. Знал ли он уже тогда, что на самом деле случилось с испуганной маленькой девочкой из трейлерного парка?
Настроение зависло в какой-то мертвой точке.
Я медленно жевала холодные яйца, наблюдая за паникой от падения комет по всему миру. Из-за массовых беспорядков закрылся порт Токио. Огонь пожирал большую часть Франкфурта. На сессии Генеральной Ассамблеи ООН развернулись настоящие бои. Госпожа президент выступила с еще одним обращением, стараясь снять общественное напряжение, но толпы демонстрантов против «произвола военных» на улицах мегаполисов США все равно не рассасывались.
Показывали и более причудливые сюжеты. Австралийское сейсмологическое общество сообщало о возросшей активности движения земной коры вдоль подводных разломов Азиатско-Тихоокеанского региона. По всей Индонезии проснулось множество вулканов, и часть популяции диких птиц покинула насиженные места.
Мир словно распадался на части. Как если бы Немезида неистовствовала все сильнее.
У нас оставалось мало времени.
Я вскочила, когда дверь открылась и вошла мама.
– Наконец-то ты проснулась, – сказала она бодрым голосом, развязывая шарф и вешая его на крючок. – Если не надо в школу, это еще не значит, что можно спать целый день напролет как сурок.
Я наблюдала за тем, как она ходит по трейлеру, занимаясь мелкими домашними делами, которыми в предыдущие несколько дней совершенно пренебрегала. Вообще мама казалась… другой. Не такой испуганной. Не такой угрюмой. Не такой… оцепенелой, что ли. Ее движения словно обрели смысл, чего не было раньше.
