– Какой вкус желаешь отведать? – полюбопытствовал Дин, не в силах приглушить огонёк в глазах.
Зафира задумалась.
– Замороженные сливки?
– Проще не бывает! – Он со смехом направился к стойке.
Двое мужчин за прилавком поприветствовали Дина по имени и взяли несколько динаров. Третья фигура стояла поодаль, накладывая всё новые и новые порции тягучего белого крема. Девушка была одета так же, как мужчины.
«Девушка! – осознала Зафира. – Небеса святые».
Дин вернулся, уселся напротив, однако Зафира никак не могла отвести глаз от троицы за прилавком.
– Кто управляет «Бакдашем»? – спросила она.
Две девушки заняли противоположную сторону, пока их спутница отправилась делать заказ. Несмотря на холод, в кафе стоял шум и гам. Место выглядело поистине счастливым, напоминая Зафире о том, чего она давно уже не имела. Здесь царил мир. Счастье. Жизнь. А всё, что делала она, – это охотилась и готовилась к следующей охоте.
– Одна семья. Уже несколько поколений. Откуда столь внезапный интерес?
– Та, что сзади, – прошептала Зафира, – это ведь женщина.
Дин взглянул на троицу, и на лице его отразилась гордость.
– Они хорошие люди.
Зафира хмыкнула.
– Позволить сестре работать вместе с ними – не такой уж большой подвиг.
– Нет, но бросить вызов халифу – другое дело, – подметил Дин.
И с этим Зафира не могла поспорить.
Вскоре юноша принёс им лакомство. Он расположил перед Зафирой ложку, а за ней – металлическую чашу, полную пушистых белых сливок, увенчанных нарезанными фисташками и восхитительной засахаренной вишней, которую было нелегко достать.
Дин не сводил с Зафиры глаз.
– На древнем языке этот десерт называется «emaa»
[30]. Он отличается от замороженных сливок, но именно отличие делает «Бакдаш» особенным местом. Эмаа хранится в замороженном состоянии вместе со льдом и достаётся голыми руками.
Зафира никогда прежде не ела мороженого, чтобы заметить какую-то разницу. Она просто хмыкнула и сунула ложку в белую каплю, изумившись мягкости и тягучести лакомства. От десерта восхитительно пахло розовой водой.
– Хватит на меня смотреть! – потребовала Зафира.
Дин застенчиво улыбнулся, пожал плечами и, зачерпнув эмаа, сунул ложку в рот. Зафира не стала торопиться. Смакуя момент, она прикоснулась к сливкам губами. По коже от холода пробежали мурашки. Вздрогнув, Зафира отправила ложку в рот. Букет вкусов, изобилующий мёдом и розой, был удивителен. Сладость, задержавшаяся на языке, постепенно сменилась послевкусием ириса, который притуплял чувство холода.
– Ну? Что скажешь? – полюбопытствовал Дин, когда она съела чуть больше.
Зафира смогла лишь усмехнуться. С блестящими от удовольствия глазами Дин собрал с её губ остатки.
Возможно, это первая и последняя чаша мороженого в её жизни. Последний раз, когда она может испытать настолько безудержное счастье в такой обыденный миг. Последний раз, когда она может видеть улыбку Дина и охлаждать губы ледяной сладостью.
– Выброси из головы все лишние мысли, – прошептал Дин, придвигая к ней чашу костяшками пальцев. Он коснулся её щеки, и в тот миг Зафиру не волновали люди и их любопытные взгляды.
Отбросив тяжёлые мысли, она откинулась на подушки. С чашей в руках, с орехами и мёдом на языке. В тот момент на свете остались лишь Дин, Зафира и ледяные сливки, которые она когда-то ненавидела, но теперь полюбила.
Слишком скоро вернулся юноша, чтобы забрать пустую чашу. А затем они отправились домой, по дороге заглянув на рынок, чтобы купить кое-какие вещи. Возле дома Зафиры Дин помедлил, прежде чем свернуть на улицу, где жил его друг.
– Завтра? – нежно спросил Дин, не сводя глаз с Зафиры.
– Завтра, – кивнула она.
И он ушёл.
Облака плыли перед восходящей луной, бросая тени в надвигающуюся ночь. Арз, чёрный на синем фоне, походил на пасть с острыми зубами. Из окна кухни струился свет, и Зафира была рада, что Лана вернулась.
Проведав в конюшне Сахара, Зафира собралась домой. Однако уйти не успела. Чья-то рука вдруг опустилась на её плечо.
Отпрянув, Зафира заметила в лунном свете мерцание бронзовых волос.
– Ты меня напугала, – шёпотом воскликнула она. Роза выпала из кудрей на снег, рассыпав лепестки.
Вновь приблизившись, Ясмин по-птичьи склонила голову.
– Забавно. А ты и вправду испугалась. – Голос звучал равнодушно. Выражение лица подсказывало Зафире, что будет дальше.
«Прошу, не сейчас», – едва не взмолилась Зафира. Как же ей хотелось продлить волшебство «Бакдаша»!
– Ты согласилась, значит, – проговорила Ясмин. – Согласилась отправиться на остров. Пока ты не спросила, сразу признаюсь, что мне всё известно. Kharra. Каждая душа в этой чёртовой ледяной деревне узнала бы раньше меня. Если бы не Дин, то до меня, полагаю, слухи бы так и не дошли.
– Ты, верно, хочешь, чтобы я пожалела о том, что не испортила тебе брачную ночь? – Зафира закипела от гнева. Хорошее настроение в одночасье улетучилось.
На лице Ясмин тоже вспыхнула ярость.
– У меня появился шанс уничтожить Арз! Вернуть Аравии волшебство. Никто не знает Арз лучше меня, Ясмин. Но даже если бы дело было вовсе не в проклятии, я всё равно не смогла бы здесь остаться. Ты меня знаешь. Я не могу сидеть и ничего не делать.
В затянувшейся тишине Арз залился стоном, когда ветер пронёсся между его ветвями. Интересно, насколько он приблизился, пока Зафира беззаботно наслаждалась десертом?
– А как же твоя мать? Как же Лана?
Зафира тихонько хмыкнула.
– На встрече с халифом я попрошу его предоставить моей семье лучшее место для жизни и найти человека, который мог бы заботиться об Умми. Если он примет мои условия, Лана через несколько дней позабудет о существовании сестры.
Ясмин пристально глядела на неё.
– А у тебя… У тебя есть Миск. И твой брат. Я попрошу халифа…
– Думаешь, подарок халифа тебя заменит? Думаешь, я настолько эгоистична? – прогремела Ясмин, добавляя череду брани.
Зафира покачала головой, и воцарившееся между ними молчание показалось более болезненным, чем всё, что она пережила. Молчание ширилось, как пропасть в темноте, и мост через неё был не толще нити.
– Ты можешь умереть.
Зафира по-прежнему молчала. Она всё ещё ощущала вкус мёда на языке.
И в этот момент мост обрушился.
